| Название: Приручить Зверя Автор: команда Кихейтай Бета: команда Кихейтай Размер: мини [3022 слова] Персонажи: Такасуги Шинске/Камуи Тема: внеконкурс [слэш] Жанр: PWP Рейтинг: NC-17 Саммари: Зверь воет и алчет крови. Но сможет ли его утешить другой, такой же, как он сам? И для чего на самом деле юный капитан ищет себе сильнейшего противника? Примечание: вдохновлено артом.  Капитан мило улыбнулся, аккуратно закрывая за собой дверь и абсолютно бесшумно проходя к кровати. – Тебе здесь нравится? – Он кивнул на огромную кровать с кучей подушек и подушечек, занимавшую едва ли не большую часть всей каюты, – я подумал, что здесь ты мог бы как следует отдохнуть… – Да, пожалуй, ни один публичный дом не сможет переплюнуть подобное, – Такасуги скривился, пренебрежительно махнув рукой в сторону вороха подушек и мягких одеял, а потом коснувшись трубкой никчёмного балдахина с золотой вышивкой, – был бы ты ещё более проницательным и гостеприимным, не заставил бы коротать ночи в столь огромной постели в одиночестве. Самурай тихо рассмеялся, обхватывая губами мундштук и внимательно вглядываясь в ставшее растерянным юное личико ято: Камуи явно смутился. От неопытности, как подумал самурай, уже мысленно празднуя победу в словесном поединке, однако капитан умудрился удивить его сейчас. – Я неосмотрительно решил, что, раз мы похожи, хорошая еда и сон помогут тебе расслабиться. Но, кажется, я ошибся в выводах, – он потёр подбородок, изображая глубокую задумчивость, что смотрелось скорее забавно, чем серьёзно, – мы не планируем приземляться ни на одной планете в ближайшее время, поэтому… Камуи резко замолчал, не мигающим жалящим взглядом впиваясь в лицо союзника, заставляя того заметно напрячься в попытке предположить дальнейшие действия непредсказуемого ято. «Быть может, он просто хочет убить меня?» – давно тлеющая в глубине разума мысль разгорелась с новой силой, заставляя руку нервно сжаться вокруг рукояти катаны, которую он был готов выхватить в любую минуту. Камуи замер буквально в метре от кровати, пристально оглядывая лживо расслабленную позу Шинске: острые клыки показались на мгновение в оскале, и… Через мгновение, когда юное лицо засияло прежней очаровательной улыбкой, он звонко хлопнул в пахнущие кровью ладони, выкрикивая радостно: – Поэтому могу предложить себя в качестве досуга во время бессонных ночей. Такасуги нервно рассмеялся, давясь струйкой ароматного дыма, и громко закашлялся, едва не роняя кисэру. Безумие капитана больше не было просто догадками: так откровенно отдать себя в руки незнакомца мог только чокнутый, которого в кровавом космосе давно уже пришила бы шальная пуля, однако Камуи был жив и здоров, но явно не благодаря особенностям своим тела. Такасуги не позволял себе расслабиться больше ни на мгновение, цепким взглядом следя за ненормальным ято, уже не пытаясь прикинуть ни его мыслей, ни действий, но готовый отразить удар в любое мгновение. – Правда, я совершенно не знаю, о чём поговорить. – Юноша запрыгнул на постель и удобно лёг неподалёку от собеседника, продолжая гипнотизировать его взглядом бездонных глаз. – В общем-то, моя история вряд ли тебя заинтересует, потому что она слишком скучная и однообразная, тогда, может, ты расскажешь о себе? Камуи говорил так, словно бы это были посиделки на школьном дворе, избегая всех условностей и одним махом стирая все рамки, разговаривая с Шинске непринужденно и просто. У самурая же глубоко в душе неприятно кольнуло от одного вида согнутых в коленях и по-детски задорно болтающихся в воздухе ног: трудно было поверить, что совсем недавно эти очаровательные стройные ножки сдавливали шею врага или пробивали кому-то череп. – Так расскажешь, м, самурай? – Колючий пронзительный взгляд резал острее катаны: Такасуги, к своему стыду, не смог выдерживать его слишком долго и отвернулся к иллюминатору, отстранённо глядя на россыпи звёзд. – Самурааай? – Видя, что собеседник не хочет отвечать, ято тихонечко позвал его, но получил лишь струйку пряного дыма в свою сторону. – Шинске. – Не сдавался Камуи, однако в его голосе появились нотки раздражения из-за такого неуважения к себе. Такасуги упрямо молчал, продолжая смотреть куда-то сквозь пространство, словно бы надеялся улететь туда, к далёким планетам, оставив все проблемы здесь, рядом с несносным капитаном. – Шинске… – Привстав на локтях и опустив ноги, Камуи подкрадывался, как истинный хищник, тихо, осторожно, настолько плавно, что ни одна пружина не скрипнула под тяжестью его веса, – Шинске! Самурай вздрогнул, распахивая широко глаз, и в тот же миг смертоносное лезвие замерло в миллиметре от шеи ято, заставляя того остановиться, опёршись руками о чужую грудь, совершенно беззащитную перед его когтями. Мальчик хмыкнул, скалясь: он был в куда более выгодном положении, но реакция, казалось бы, безразличного ко всему человека удивила и восхитила его: даже если аманто сейчас вопьётся в нежную плоть, его глотка рискует быть перерезанной в ту же секунду. – Самураи потрясающие, – оскал плавно сменился на привычную улыбку, вызывая у главы Кихейтая нервную дрожь, а расслабившиеся руки мягко погладили кожу кончиками пальцев, – убьёшь меня ещё раз или всё-таки разрешишь узнать тебя поближе? Лезвие исчезло так же быстро, как и появилось. Такасуги вернулся к своему занятию, словно бы ничего и не было: он просто продолжал мерно вдыхать ароматный дым, выдыхая то ровные колечки, то запутанные нити, причудливым узором оплетающие комнату и оставаясь на стекле тонким кружевом. – Убивать тебя равносильно смертному приговору, – его голос был поразительно спокойным, таким же низким, обволакивающим и приторным, как мёд – ято невольно облизнулся от подобного сравнения, внезапно заинтересовавшись пухлыми губами, сомкнувшимися вокруг изящного мундштука, – я что, похож на самоубийцу? – Скорее, на безумца, – в тон прошептал Камуи, не заметив даже, что практически лёг на Шинске, уподобляясь женщине, жаждущей ублажить своего мужчину, – и в этом есть своя привлекательность. Бледные пальцы ласково коснулись щеки, всматриваясь внимательно в обезображенное повязкой лицо, словно бы желая сорвать её и прикоснуться к неприятному шраму, пересекающему глаз от брови и едва ли не до середины щеки. Такасуги едва слышно зарычал, вновь подцепляя пальцами цубу, чтобы явить свету остро заточенный клинок, но взгляд ято становился всё более заинтересованным и немного… Затуманился? – Ты красивый, – немного отстранённо произнёс аманто, обводя кончиком юркого языка свои губы, а потом, чуть склонив голову, впился взглядом в обнажённую кожу груди, видневшуюся из-под распахнутого кимоно, рождая у самурая новый приступ злости. – Чем сильнее существо, тем больше в нём красоты, ты так не считаешь? Такасуги пожал плечами, делая ещё один глубокий вдох, словно бы умел дышать лишь дорогим табаком. И неспроста, в такой ситуации только он помогал ему сохранить разум, не позволив Зверю вырваться из-под контроля, принеся своего хозяина в жертву слепой ярости. – Шинске, а почему ты так странно куришь? – ято улыбнулся, пожимая плечами в извиняющемся и одновременно недоумевающем жесте, – твоя трубка попробовала столько, сколько ни один ловелас не видал. – Честно, я никогда не обращал внимания, – самурай хмыкнул в ответ, отнимая кисэру от губ и внимательно смотря на влажный мундштук, словно бы впервые видел его. – Просто она – самое верное средство для успокоения нервов, а не то, что ты себе надумал. Маслянистый взгляд прищуренного глаза резко перешёл на аманто, отмечая абсолютно невинное выражение юного лица, совершенно не сочетающееся с фривольными словами. – А что, заинтересован? – не удержался от шпильки Такасуги, мстя за все те минуты волнения, которые ему пришлось пережить. – Дети нынче так быстро растут… Он издал тяжёлый вздох, но дёрнувшиеся уголки губ выдавали его истинные чувства: Камуи сделал вид, что не заметил, звонко рассмеявшись и, приподняв ноги, вновь замахал ими в воздухе, действительно уподобляясь маленькому ребёнку. – Обычно меня не интересуют подобные вещи, но твоё поведение слишком вызывающе, – бледный палец с аккуратно остриженным ногтём легко мазнул по подбородку, поднимаясь выше, – я не мог не отреагировать. В бездонных глазах полыхнул опасный огонёк, делая юное лицо куда более взрослым и похотливо-опасным: на мгновение Такасуги даже показалось, что юный капитан не так уж невинен, как подумалось изначально, однако дальнейшие его слова развеяли эту иллюзию: – Я пробовал женщину, и, знаешь, я совсем не понимаю, что люди находят в этом? Камуи медленно обвёл контур губ союзника, едва-едва касаясь их, а после положил ладонь на щёку, наслаждаясь теплом мягкой кожи, что вызывало полнейший диссонанс в голове Шинске. Он не мог понять, чего хочет сумасшедший, ощущая себя танцующим на тонком лезвии бритвы, готовый вот-вот сорваться в бездонную пропасть, но отголосок страха, посмевший показать своё существование, мгновенно был раздавлен лапой Зверя, который единственный мог стать щитом для хозяина. Только безумец может понять безумца – Такасуги мог надеяться лишь на это, мысленно снимая оковы с рычащей чёрной твари внутри своей души, от чего глаз его мгновенно вспыхнул чистейшим сумасшествием. – Не понравилось с женщиной, решил перейти на мужчин? – Шинске пьяно усмехнулся, поднося кисэру к губам и, нарочито медленно коснувшись её языком, обхватил губами так чувственно, как только умел. – Так вот почему ты вечно таскаешь с собой этого парня с усталым взглядом, нехорошо так использовать служебное положение, а, Камуи, – он игриво погрозил капитану пальцем, ожидая смущения, смятения, хотя бы немного порозовевших скул, но никак не острых зубов, впившихся в губу. – Мне настолько нравится твой запах, что хочется ощутить и вкус, – игнорируя все слова в свой адрес, лишь прошептал ято в ответ, после чего впился в чужие губы жалящим укусом-поцелуем. Такасуги не успел отреагировать вовремя, лишь немного подавшись назад, когда Камуи, обхватив ладонями чужое лицо, принялся полизывать и покусывать пахнущие табаком сочные губы. А после было странное ощущение жадного языка, упрямо толкающегося в рот, с интересом изучавшего нёбо, кромку зубов и неловко касаясь чужого языка. Обычный человек с трудом такое мог назвать поцелуем, это было больше похоже на попытку изучить и одновременно подчинить себе противника. Такасуги только сейчас понял, что для ято даже занятия любовью приравнивались к битве насмерть, поэтому женская чувственная нежность просто не могла утолить жажду его тела и души, заглушаемую лишь кровью врага. – Сколько женщин у тебя было? – Обманчиво мягко спросил он, отстраняясь после поцелуя, на что Камуи, задумавшись на мгновение, ответил тихо и как-то неуверенно: – Одна. – Тогда понятно, почему ты так отвратительно целуешься. Камуи будто огрели хлыстом по спине, он дёрнулся и, вцепившись ногтями в тонкую ткань, замер, чуть дрожа, а Такасуги довольно облизнулся, не в силах сдержаться, чтобы не доставить себе маленькое удовольствие: ощущать себя хозяином положения и иметь перед собой такой интересный объект для изучения – живой, изменчивый, как пламя, и при этом достаточно прямолинейный – было просто подарком судьбы, но всё же кое в чём самурай просчитался. Острая боль затуманила глаз, заставляя раскрыть рот, жадно глотая обжигающий лёгкие воздух, но чужой язык лишил Шинске даже этого, толкаясь яростно, сильно, а потом, когда он исчез, в ход пошли зубы, терзающие губы до маленьких ранок, сочащихся кровью. Такасуги замычал, силясь оттолкнуть безумца от себя, но все его попытки были тщетными: руки оказались закинутыми за голову и болезненно вывернутыми, между бёдер вбилось острое колено, отбирая последнюю возможность сопротивляться… Чёрный Зверь оскалился, зарычав утробно, вскочил со вздыбленной шерстью, готовясь напасть на врага в любой момент: распахнутый зелёный глаз налился кровью, а руки напряглись до взбухших вен, ломая хватку ято и заставляя отпустить себя. Камуи охнул, вдруг со стоном приникая всем телом и принимаясь слизывать кровь с губ: ощущение отчаянного сопротивления провоцировало на большее, но что-то внутри переключилось, заставляя сдерживать свои порывы. Аманто не хотелось калечить совершенно новую и красивую свою игрушку. Воспользовавшись замешательством, Такасуги сумел перевернуться, подминая его под себя и, сам от себя не ожидая, обхватил его колено бёдрами, чувственно потираясь и прогибаясь, почти ложась грудью на его грудь. Это всё было похоже на брачные игры двух хищников, сильных, не желающих уступать друг другу, превращающих любовь в жестокую битву, в которой нет победителя, есть лишь разгромленные на голову сумасшедшие любовники, яро сливающиеся друг с другом в порыве страсти. –Ты отвратительно целуешься, но я готов преподать тебе пару уроков, – горячо прошептал Шинске, обеими руками держа нежное личико всхлипывающего ято, жадно распахивающего губы для новой ласки, – ведь мы же не хотим, чтобы наша маленькая тайна раскрылась? – он подмигнул, оставляя лёгкий поцелуй на его щеке, а потом несильно, но ощутимо прикусывая кожу на шее, – на тебе ведь всё быстро заживает, а вот на мне… – На тебе медленно, – рыкнул ято, хватая союзника за волосы и, запрокинув его голову, с жадностью вампира припал к шее, вгрызаясь, оставляя неумелые, но от того лишь более яркие следы в виде тёмно-бордовых гематом, будто бы назло словам Шинске желая расцветить его так, чтобы все видели и знали о том, как он проводит свободное время. – Камуи… – Сладкий полустон-полувсхлип, и чувственные движения бёдер, трущихся о ногу – капитан зарычал, садясь на кровати, чтобы плотнее прижаться к самураю и, воспользовавшись моментом, жадно запустить руку под распахнутое кимоно, оглаживая грудь и живот. – Ты безумен, – голос Шинске стал хриплым и низким, возбуждающим настолько, что ято, разорвав пояс, нырнул ладонью вниз, сжимая ноющую плоть сквозь ткань белья. Взгляд Такасуги стал совершенно пьяным, а дыхание – громким и прерывистым, он лишь судорожно хватался за плечи союзника, иногда нервно пытаясь расстегнуть пуговицы его рубашки, постоянно выскальзывающей из дрожащих рук и лишь сильно раздражающей. – Разденься, – даже в ситуации мнимого подчинения он умудрялся приказывать, и, что самое странное, Камуи не противился его воле, покорно принявшись расстёгивать пуговицы. Как только обнажилась неестественно бледная кожа, Шинске, облизнув пальцы, коснулся розового соска, вызывая тонкий всхлип удовольствия, а когда шёлковая ткань окончательно соскользнула с плеч, Такасуги припал к ней, как голодное животное, кусая в отместку до заметных кровоподтёков. Он не понимал, откуда взялось желание подчинить мальчишку себе, сломать и овладеть, как продажной девкой: обманчивая покорность, под маской которой прятался Зверь, рушилась на глазах. Ещё один сильный толчок, и Камуи уже лежит под ним, заведя руки за голову, запястья которых крепко сжимают пальцы самурая. Это можно было бы назвать триумфом, если бы ято тихо и совершенно искренне не простонал, руша всю картину: похоже, он и впрямь желал, чтобы с ним поступили так грязно, утолив его дикий голод. – Шлюха. – Выплюнул зло Такасуги, резко отпуская его и, приподняв неожиданно лёгкие бёдра, содрал оставшуюся одежду, чтобы обнажить бесстыдно напряжённый член, тут же сжимая его у основания. – Твои ребята очень удивятся, когда узнают, что их величайшего капитана трахнул безвестный самурай с крохотной планетки. Ято вновь сдавленно застонал, пропуская тёмные пряди волос сквозь пальцы, а потом, резко сжав их у корней, прижал любовника к себе, впиваясь в его губы очередным сводящим с ума поцелуем: – Им плевать на бредни сумасшедшего землянина. – Чёртов ты ублюдок, – рассмеялся в ответ Шинске, понимая теперь всю глупость своей затеи, однако Камуи не собирался начатое прекращать и сам прижался, закидывая ногу на талию так умело, будто бы ублажал мужчин уже давно, всем своим видом показывая своё желание. Видя под собой распластанного обнажённого ято с безупречно чистой кожей без единого шрама, с разметавшимися огненными локонами, ярко контрастирующими с белоснежными простынями, Зверь не мог больше сдерживаться… Дальнейшее Такасуги припоминал уже с трудом: сладкие всхлипы юного капитана били по ушам, обжигающе горячая узость чужого тела сводила с ума, заставляя вбиваться внутрь всё сильнее, стараясь проникнуть как можно глубже. Камуи почти кричал, прикрывая томно трепещущие ресницы, и кусал собственное запястье до крови, сдерживая себя, чтобы не причинить вреда любовнику, нависшего над ним, как чёрная туча над ярко горящим костром. Рваные движения дополнялись укусами, расцвечивая красивое тело лиловыми гематомами и алыми струйками кровоподтёков, но ято стонал лишь громче, умоляя дать ему ещё грубой ласки. И Шинске давал всё, что только мог: перевернув юношу на живот и заставив приподнять ягодицы, он вошёл в него снова, стараясь задевать при каждом толчке чувствительную точку внутри, а после наклоняясь и кусая загривок, как настоящий зверь во время случки. – Мой самурай, – всхлипывал, скалясь, Камуи, наощупь находя рукой чужую руку и переплетая пальцы, стискивая их до хруста, – Шинске… Опьянённый страстью Такасуги весь дрожал, хватая чуть волнистые рыжие локоны, наматывая их на кулак и, заставив поднять голову, вновь метил шею, с которой чудесным образом успели сойти все его следы, оставленные чуть раньше. Это неимоверно злило, хотелось, чтобы они остались как можно дольше, чтобы все могли увидеть, какой чёртов капитан на самом деле. Жгучее желание сделать его своим испепеляло душу, оставляя горький осадок глубоко внутри: – Я буду твоим первым и последним, – хрипло рычал Такасуги ято на ушко, прихватывая кромку острыми зубами и сжимая пульсирующий влажный член, заставляя Камуи кончить с жалобным всхлипом, изливаясь тягучим семенем в чужую ладонь. Ещё несколько раз конвульсивно толкнувшись в сжимающееся тело, Шинске достиг оргазма следом, выплёскиваясь в горячее нутро ято… Ярко-алые следы, постепенно переходящие в тёмно-фиолетовые налитые кровью синяки смотрелись на нежной бледной коже донельзя странно; распущенные, немного вьющиеся из-за постоянного нахождения в косе волосы были небрежно разбросаны по одеялу, а некоторые пряди пикантно обрамляли след от сильных пальцев на чуть приподнятом плечике. И всё это дополняла мягкая улыбка на припухших от поцелуев губах и спокойное размеренное дыхание совершенно безмятежно спящего мальчика, трепетно обнявшего сбитое в комок пушистое одеяло. Такасуги притворялся, что не смотрел на этого рыжего котёнка, уставшего после дневной игры и прикорнувшего на хозяйской постели, но Зверь внутри уютно ворчал, удовлетворенный и обласканный чужими горячими руками, снова и снова доказывая, что всё произошедшее не было временным помешательством. Шинске протянул руку, чтобы взять кисэру, но, стоило только пригубить мундштук, как тяжесть чужого тела, навалившегося сзади, и горячее дыхание на шее остановили его: – Ну не сейчас же, – сонный капризный голос звучал хрипло и как-то особенно привлекательно, – иди ко мне, – не просьба, жёсткое требование, выраженное полным желания мурлычущим голосом, которому невозможно было сопротивляться, особенно, когда оно подкрепилось жадными прикосновениями к обнажённой и всё ещё гиперчувствительной коже внизу живота. Шинске хмыкнул, покорно разворачиваясь к юному ято лицом и мягко оглаживая бледную щёку с яркими росчерками прилипших рыжих волос на ней: он всеми силами сопротивлялся, но Камуи своей детской непосредственностью и напором ломал все стены, сооруженные вокруг сердца. Тонкая нога скользнула по бедру, чуть потираясь, а потом буквально пригвоздила два тела друг к другу, обвившись вокруг чужой талии и прерывая все попытки сопротивления. – Ты действительно чокнутый, – губы Шинске растянулись в невольной улыбке, а Камуи, внимательно смотря на любовника из-под полуопущенных ресниц, одним движением обхватил его плечи, лишая последней возможности двигаться, – но мне это даже нравится… Шустрый язык, скользнув по приоткрытым губам, настойчиво нырнул в узкую влажность чужого рта, вызывая сдавленный полувсхлип-полустон: для ято плотские утехи были ещё в новинку, поэтому каждое прикосновение рождало бурю эмоций в груди, на поцелуи он отвечал горячо, жадно, страстно, но по-детски неумело, стараясь посильнее куснуть партнёра и, добившись подчинения, победно нырнуть языком в его рот. Такасуги позволил ему подобную шалость, чётко осознавая одну вещь – пока он будет нужен даже в таком ключе, Камуи убьёт любого, кто попробует коснуться его. Зверь внутри продолжал ворочаться, то сворачиваясь плотным клубком, то привставая и томно потягиваясь, чтобы потом, повертевшись на месте, вновь уютно улечься, посапывая и фыркая во сне. Он превращался в заспанного домашнего кота, греющего сердце хозяина тёплым дыханием – такого ещё ни разу не было со дня его появления, и Шинске не переставлял удивляться, как ято быстро его укротил. Он прекрасно знал, что уже утром Зверь вновь завоет, царапая когтями грудную клетку в попытке вырваться наружу, чтобы, насытившись чужой плотью, ненадолго забыться тревожным сном… А может, тактика Камуи гораздо лучше?... |
Вопрос: Понравилось?
| 1. Ага. | 26 | (100%) | |
| Всего: | 26 | ||
@темы: Кихейтай, Внеконкурс, фик: авторский, Gintama: Joui Wars