Фанфик, тема: внеконкурс

[jouiwars]

Название: Прямая дорога в Ад
Автор: команда Харусамэ
Бета: команда Харусамэ
Размер: мини, 2745 слов
Персонажи: Хиджиката/Камуи, Абуто, фоном Такасуги
Тема: внеконкурс
Жанр: слэш
Рейтинг: от R до NC-17
Саммари: "Прокатишься с нами в ад и обратно, Хиджиката-сан?"
Примечание: в тексте используется фраза из фика команды Yoshiwara «Природа девиаций»

Хиджиката

Сначала ему казалось, что он плывёт в море: тёмном, холодном, с непрозрачной водой. Иногда поднимается ближе к поверхности - и почти видит свет, почти слышит звуки...
А после снова опускается всё глубже и почти уже достаёт до дна...
Но голоса рядом с ним становятся всё отчётливее и громче, и Хиджиката из последних сил тянется к ним, чувствуя, что если продолжит погружаться, если только коснётся дна - то на поверхность ему больше не выбраться.

- ...оставим здесь.
- Капитан, у нас и так каждый боец на счету. Мы не можем оставить Кобаяши здесь.
- Сам виноват... И я не думаю, что он долго задержится в тюрьме...
- Они смогли схватит его. Сумеют и удержать. Капитан, именно сейчас, когда Тендошо объявили на нас охоту, когда нас осталось так немного, нам важен каждый.
Один голос был молодой и еле слышный, но звучал он, как до предела натянутая струна. Другой принадлежал явно человеку постарше и был низким и густым, словно майонез.
В словах говоривших проскальзывало нечто необычное, что-то вроде еле уловимого акцента, и Хиджиката, снова то погружаясь в море не-бытия, то снова еле удерживаясь на его зыбкой поверхности, осознал, что рядом с ним стоят аманто.
А он... лежит на земле - в луже своей крови. Потому что... Кажется, преследовал кого-то быстрого... и сильного, потому что даже когда почти догнал, задыхаясь от быстрого бега (надо бы бросить курить, но уже поздно), преследуемый обернулся и одним ударом отправил Хиджикату прямиком ко дну его моря-на-дне-сознания.
Он с трудом разлепил тяжёлые веки - ресницы склеились от крови, - попытался приподняться - вернее, хотя бы шевельнуться. Голоса говоривших пресеклись, словно их отрезало острым лезвием.
- Посмотри, он ещё жив!
Хиджиката прищурился, фокусируя взгляд. Над ним склонился совсем ещё молодой парень с длинными рыжими волосами, заплетенными в косичку, в одежде китайского стиля. Неестественно-белая кожа и характерного вида зонтик на поясе с головой выдавали в нём ято.
- Всё в нашу пользу, капитан, - заметил стоящий за ним мужчина средних лет с усталым лицом. - Смерть двух полицейских - это уже слишком, а вот жизнь за жизнь - на такие условия Шинсенгуми вполне могут пойти.
"Капитан" повернул голову к собеседнику.
- Предлагаешь обменять его на Кобаяши? Наверное, ты прав... Он самурай, но вряд ли может сейчас сражаться. Но отдадут ли нам того, кто забрал жизнь полицейского, за другого полицейского?

Хиджиката вспомнил вдруг - точно, они втроём гнались за одним ято. Забрались за ним на крышу дома. А там прямо на его, Хиджикаты, глазах чёртов выродок разнёс из своего зонтика голову Саваде Тайдзи, зелёному новичку, который и трёх месяцев в Шинсенгуми не отслужил. А когда Хиджиката, не помня себя от гнева, кинулся на ято, тот просто отшвырнул его - а дальше был полёт с крыши прямиком в небытие.
И вот теперь он очнулся, судя по ощущениям, с переломанными руками, ногами и рёбрами в полуметре уже от двух ято.
Слава всем богам, ублюдка поймали. Ради того, чтобы он понёс наказание, Хиджиката готов был отдать жизнь, только бы не состоялась та сделка, которую намерены провернуть двое ято. Потому что Кондо вполне может на неё пойти. Хиджиката представил себе, как Сого уговаривает его своим обычным противным тоном: "Не соглашайтесь, Кондо-сан. Мы же можем сразу и избавиться от Хиджикаты-сана, и оставить руки чистыми!"
Огромным усилием воли он приподнялся на локте и прохрипел:
- Вы, сволочи...
Глаза рыжеволосого ято блеснули.
- Ты видел, Абуто? Да, мы заберём его.
- Капитан, - тоскливо произнёс Абуто, - мы обменяем этого человека на Кобаяши.
- Я знаю. А потом я сражусь с ним.
Он протянул руку к Хиджикате, и тот, снова стремительно погружаясь в море беспамятства, успел почувствовать лишь прикосновение горячих пальцев ко лбу.


Из тёмного, холодного и солёного, как морская вода или кровь, сна его выбросило в ослепительно-белое.
Хиджиката заморгал.
Белым был потолок над ним.
Он повернул голову влево и вправо.
Стены тоже были белыми.
Он лежал на мягком и тёплом, нагретом его собственным телом. По сравнению с холодным асфальтом и остывающей на теле кровью это было намного приятнее. Боль ещё чувствовалась, но уже слабее.
Хиджиката поднял вверх руку, тупо посмотрел на бинты. Опустил руку на грудь - перебинтована.
Кто-то перевязал его, пока он был без сознания, но...
Ято?
Правильный ответ.
Им совсем не нужно, чтобы он умер раньше времени.
Хиджиката скрипнул зубами. Сволочи, они ещё тысячу раз пожалеют, что попытались ставить условия Шинсенгуми! Он их голыми руками порвёт, проклятых инопланетных ублюдков, зубами загрызёт!
Он кое-как сел на постели. Голова кружилась, но Хиджиката успокоил себя тем, что скоро это пройдёт. Возможно, эти сволочи что-то ему вкололи... Он решительно скинул с себя одеяло - и увидел, что на нём нет ни клочка одежды.
Хиджиката судорожно огляделся. Кроме постели, - по сути, просто матраса на полу наподобие футона - в белой комнате не было больше ничего. Ничего, что можно использовать как оружие. При нём из оружия в самом деле были лишь руки и зубы.
Хиджиката поёжился - без одежды он чувствовал себя странно беззащитным. Но, едва только осознав это, он замотал головой - ещё чего не хватало! - и попытался встать.
Удалось это не сразу, и голова закружилась пуще прежнего, и на аккуратных чистых бинтах проступила кровь - но он встал!
Приподнялся, неловко обернул вокруг талии простыню, кое-как выпрямился.
Дойти до гладкой белой двери, опираясь о стену, оказалось совсем не сложно... почти не сложно.

И протянуть руку, чтобы толкнуть дверь - тем более.
Только дверь открылась сама, и за ней стоял тот самый рыжий ято, "капитан". Хиджиката догадался уже, что обращение означало принадлежность к высшему командованию одним из отрядов грёбаной пиратской шайки на службе у аманто.
За его спиной - один из подчинённых - не высокий, Абуто, а другой.
Капитан Харусамэ был без оружия, а вот у другого ято был зонтик и нож на поясе.

Камуи

Тук.
Тук.
Стук крови в ушах.
Дззз… Дрожь по телу.
Он уже встал на ноги, хоть и нетвёрдо. Удивительно, при его-то ранах. Значит, Камуи не ошибся, почувствовав в нём ту же Силу, что и в самурае, убившем Хосена.
- С дороги, - прохрипел человек.
Возможно, он считал, что его голос звучал грозно, и что сам он выглядит устрашающе - почти голый, обмотанный окровавленными бинтами, шатающийся от слабости.
- Ты не пройдёшь и двух шагов, полицейский-сан, - с улыбкой отозвался Камуи. - Возвращайся в постель.
- С дороги, - повторил человек.
Это было даже смешно, и Камуи почти разочаровался в упорном, но глупом полицейском…
Он удивлённо моргнул, когда к его горлу прижался холодный клинок, в то время как боец позади растерянно вскрикнул и схватился за опустевшие ножны.
- Тогда ты пойдёшь со мной, - твёрдо сказал полицейский.
Камуи снова улыбнулся - и не менее быстрым движением перехватил лезвие голой рукой.
- Мы с тобой оба останемся здесь, полицейский-сан, - протянул он.
Полицейский дёрнул лезвие на себя - оно не поддалось, Камуи держал крепко, но по руке вниз побежала горячая струйка крови.
От резкого движения простыня вокруг бёдер полицейского с шелестом упала вниз, на пол.
- Возвращайся назад, в постель, - повторил Камуи.

Тук.
Тук.
Звоннн в воздухе.
Камуи давно не чувствовал такого интереса к живому существу. Вернее, последним был Такасуги Шинске, но этот… его сила была совершенно иной. И не такой, как у Сакаты Гинтоки.
Человек повторял свои попытки ещё несколько раз – кричал что-то об ублюдках, которые ответят за смерть его товарища, даже если самому Хиджикате (так его звали) придётся отдать жизнь за это.
Даже после того, как Камуи пришлось пару раз успокоить его.

- Вы считаете, что смерть двоих Шисенгуми лучше смерти одного? Порядочнее, благороднее? – спросил у него Абуто.

Хиджиката сплюнул и зло пробормотал в ответ:
- Я не иду на переговоры с такими ублюдками, как вы.
- А мы ведём переговоры не с вами, замком, - парировал Абуто. – Вы лишь разменная монета, и ваше мнение, извините, для нас совершенно ничего не значит.

- Я заставлю вас с ним считаться, - мрачно отозвался Хиджиката.
Вот оно, снова – то самое чувство, от которого так сладко и жарко сводит в паху…
Камуи возбуждённо стиснул кулаки.

- Я переломаю вам ноги, - спокойно и беззлобно ответил Абуто. – Вреда для жизни нет, а хлопот для нас куда меньше. А вам – больше. Ходить будете только под себя, и когда ваши люди смогут вас забрать, вы будете представлять собой жалкое зрелище.
Хиджиката не ответил ничего, но синие глаза на бледном лице сверкнули так зло, что Камуи решил – он сразится с этим человеком сразу же, как только тот крепко встанет на ноги. Как можно скорее.

Тренннь
Это было похоже на звук струны, натянутой до предела струны, дрожащей под пальцами Бансая.
Это было разлито в воздухе, этим было тяжело и странно-приятно дышать.
Ожиданием битвы.

- Что ответил командующий Шинсенгуми? – спросил Хиджиката на второй день.
Он не смирился. Он не сломался.
Он выбрал стратегию ожидания.
Как хищник в засаде.
Как тот, кто никогда не смирится с ролью жертвы.
- К сожалению, мы пока не можем связаться с ним, - отозвался Абуто.
- Почему? – слишком настойчиво, почти требовательно спросил Хиджиката.
- Потому что у нас… эм, некоторые трудности со свободным перемещением по Эдо, - обтекаемо ответил Абуто.
Хиджиката, сидя на постели, обхватил руками лохматую голову. Это не выглядело как жест отчаяния – скорее, озарения.
- Тендошо… Проблемы с Тендошо, - пробормотал он. – Вас обложили, и вы не можете и носа высунуть наружу, верно?
Он усмехнулся – всегда приятно, когда твой враг в такой же беде, что и ты сам.
- Я бы на вашем месте не радовался так, Хиджиката-доно, - мягко сказал Абуто. – Когда они придут, то уничтожат здесь всех. И даже если вы будете кричать, что вы из Шинсенгуми, вам никто не поверит. И не станет ждать, что вы достанете откуда-нибудь из… Абуто окинул красноречивым взглядом обнажённого пленника, - И я тоже не слишком жажду возвращать вам ваше удостоверение и вашу форму, чтобы сохранить вашу жизнь. Если мы потеряем наши – то ваша жизнь обесценится полностью.
Лицо Хиджикаты исказилось яростью, но он снова ничего не ответил.
Лишь сидел на своём футоне, прикрывшись одеялом, и смотрел на них потемневшим от ярости взглядом..
Он не выглядел жалким. Он не выглядел побеждённым.
Таким бывает раненый лев. Который отлежится, залижет раны и снова кинется в бой.


Бомммм
Звук боевых барабанов – стук сердца.
Жар во всём теле.
Это кипит кровь в предвкушении битвы.
- Вставай.
Хиджиката удивлённо посмотрел на распахнувшуюся дверь, на него, стоящего на пороге.
- Хочешь умереть в бою, полицейский-сан? Я знаю, ты хочешь.
Возбуждение было так велико, что Камуи, не сдерживаясь, подошёл ближе, наклонился, прошептал срывающимся голосом:
- Я видел тебя тогда, на крыше – видел, как ты бежал за Кобаяши, как бросился на него. Я видел это в твоих глазах.
- Не… - он не успел ответить, потому что Камуи прижался лицом к лицу, близко-близко, чувствуя запах пота и немытого тела, запах запёкшейся крови и незаживших ещё ран, - кисловатый, терпкий.
- Я видел, как тебе хотелось убить его. Потому что тебе нравится это – сражаться, убивать. Это крепче любого вина, это лучше любой женщины.
Хиджиката сидел молча, не отвечая, не отстраняясь, не возражая, и Камуи знал – он согласен.
Он такой же.
Догадка была верной.
- Капитан!
Отчаянный крик Абуто заставил Хиджикату вздрогнуть.
Он отпрянул, отталкивая Камуи от себя.
- Не знаю, что ты там за чушь нёс, - огрызнулся он, - но если ты обещал, что я умру в бою, дай мне что-нибудь!



Хиджиката.

- Я имел в виду одежду!
- Дерись голым! - прокричал ему этот проклятый ято, Камуи, и Хиджиката, матерясь как чёрт, сжал ещё подрагивающей рукой катану, которую ему всё-таки вернули, пусть и слишком поздно.
Оказывается, место, в котором его держали, находилось где-то под землёй. По крайней мере, окон не было нигде, лишь белые стены.
Хиджиката, не раздумывая, рубанул первого же аманто, что попался ему на пути, и лишь на мгновение задержался, чтобы рассмотреть его – человекоподобный, одетый в чёрное, с закрытым по самые глаза лицом.

Шинра, наверное. Хиджиката плохо разбирался в этих грёбаных расах.
Главное – у него было оружие. И были силы это оружие держать и опускать на головы и плечи врагов.
Сражаться обнажённым было непривычно и странно – малейшее дуновение воздуха, слабейшее прикосновение ощущалось так остро, но позволяло куда лучше предугадать движения врага и среагировать на них.
Пожалуй, это… действительно возбуждало.

Из коридора он выбрался в огромный белый зал, где вовсю кипел бой. К удивлению Хиджикаты, чёрные теснили ято, явно побеждали их.
Кто-то замахнулся на него кривым мечом, и Хиджиката рубанул в ответ, не глядя.
И бросился в самую гущу боя.

Камуи.

Тук
Тук
Всё ближе и ближе, всё чаще и чаще
Удары сердца.
Он сражался так, словно жил этим.
Он и в самом деле жил – и упивался боем, и на лице его играла жуткая улыбка убийцы.
Наверное, сам Камуи улыбался так же, убивая.
Оказывая убитым воинам честь.
Камуи не заставил ждать себя – схватка, горячая, жаркая, захватила его и оставила от окружающего мира лишь брызги крови, крики врагов, ощущение расходящейся под пальцами плоти.
Хорошо, как же это было хорошо.
В какой-то момент он чуть отступил – только чтобы оценить количество противников – и почувствовал, что упёрся спиной во что-то.
Спина, он стоял спиной к спине с тяжело дышащим Хиджикатой.
- Кажется, твои уже почти все полегли.
- Они были слабыми, - усмехнулся Камуи. – Жизнь нужна лишь тем, кто может её защитить. Ну что, Хиджиката-доно, тебе нужна твоя жизнь?
- Мне нужна твоя, - оторвался Хиджиката и, сорвавшись с места, опустил катану на голову ближайшего противника.
Он снова словно оказался с головой в воде, только теперь она была уже красной, как кровь…


Хиджиката

…стекающая по лезвию его катаны.

Хиджиката понял вдруг, что последний шинра лежит у его ног, и больше живых врагов нет. Что больше нет живых вообще, кроме них с Камуи, стоящих около стены залитого кровью зала.
Тот, почувствовав взгляд, поднял растрёпанную голову, улыбнулся.
- Правда, было хорошо? – прошептал он одними губами.
Правда.
Хиджиката бессильно кивнул.
Кажется, он понял, о чём говорил тогда Камуи – про упоение боем и смертью. То, что всегда чувствовал сам Хиджиката, просто не мог сформулировать это для себя.
Лучше женщины.
Крепче вина.
Камуи вдруг поднял руку – Хиджиката внутренне вздрогнул, но не шевельнулся, чтобы не показать страха, - и положил ладонь на его затылок.
Притянул к себе и по-кошачьи лизнул щёку.
- Кровь, - тихо сказал он.
Хиджиката досадливо дёрнул головой, но Камуи не отпустил, наоборот – обхватил его за шею обоими руками и впился в губы грубым поцелуем, поцелуем с острым привкусом крови и боли.
Хиджиката грубо оттолкнул его от себя.
- Совсем сдурел? - рявкнул он.
- Бой был таким сладким, правда? – расхохотался Камуи. – Я хочу продолжить. С тобой. Ты ведь тоже хочешь, верно?
К своему удивлению, Хиджиката ощутил собственную эрекцию – крепкую, сильную – и такую откровенную в его случае.
Камуи глядел почти насмешливо, и Хиджиката разозлился.
- Ещё как, - ответил он.


Камуи

Дрожь
Крик
Стон
Хиджиката был нетерпеливым, злым – именно таким, как и представлял себе Камуи. Его руки так дрожали на теле Камуи, так судорожно стискивали бока, так грубо мяли его член, что Камуи не было нужды даже представлять себе, каким этот человек будет в бою с ним – таким же жадным, таким же ненасытным до крови.
Толкался внутрь он тоже зло, нетерпеливо, словно желая причинить как можно больше боли, отомстить за всё своё унижение во время плена у ято.
От каждого его движения Камуи тёрся спиной о шершавую стену, подавался навстречу, и глаза Хиджикаты были совершенно безумными – как и тогда, когда он убивал бойцов Тендошо.
Толчок-рывок-поцелуй-укус.
Толчок-рывок-поцелуй-укус.
Хиджиката застонал, вбиваясь всё сильнее, всё чаще, и Камуи просто поддался его движениям, позволил увести его вслед за тем наслаждением, что наступило для обоих одновременно.
И это впервые было так же хорошо, как и сражение до секса.
- Капитан.
Голос Абуто, по-прежнему спокойный и усталый, будто он каждый день видел, как его капитан занимается любовью с человеком, заставил Хиджикату отпрянуть.
- Абуто, ты жив? Это хорошо, - Камуи поправил одежду. – Они помогут нам?
- Они уже здесь, капитан, - отозвался Абуто. – Вот-вот прибудут.
Хиджиката, совершенно растерянный, попытался спросить что-то, но не успел.
С треском раскололся потолок, и в помещение хлынул свет вечернего солнца.
- Идём, - Камуи протянул руку Хиджикате, показывая ему подниматься вверх, по обломкам.
Тот, судя по виду, совершенно обезумевший от происходящего, послушно последовал за ними с Абуто.
Наверху, на обломках бункера, стоял корабль Кихейтая.
Хиджиката остановился.
- Такасуги Шинске, - пробормотал он.

- Верно, - с ленивой улыбкой отозвался тот, вынимая изо рта трубку. – Хиджиката Тоширо, надо полагать? Хотя без формы Шинсенгуми узнать вас можно с большим трудом.

Хиджиката.

Он понял вдруг, что из одежды на нём всё же грязные бинты – и ничего больше.
Но Хиджиката слишком устал, чтобы смущаться, злиться, негодовать.
Он только что помог ято отбить атаку неприятелей, а потом занялся с ним любовью.
После этого стыдиться чего-то по крайней мере глупо.
- Прокатитесь со мной, замком? Скоро здесь будет много бойцов Тендошо.

- Прокатишься с нами в ад и обратно, Хиджиката-сан?
Камуи, стоя на палубе корабля, протянул ему руку.
Крепкую и горячую на ощупь.