Окита, джен, внеконкурс

[jouiwars]

Название: Достаточно взрослый
Автор: команда Sougo Sadistic Fan
Бета: команда Sougo Sadistic Fan
Размер: мини, 1 119 слов
Персонажи: Сого Окита, Хиджиката Тоширо
Тема: джен (преслеш)
Жанр: общий
Рейтинг: PG
Саммари: Сого заблудился
Примечание: таймлайн — до Шинсенгуми

Когда пень с волнистыми корнями встретился на пути в шестой раз, Сого наконец признал, что заблудился. Это было непросто — и заблудиться, и признаться. Сого жил в этих краях с рождения, и поход в лес для него был таким же повседневным занятием, как поход в магазин. Они с сестрой и Кондо-семпаем ходили в лес по грибы и ягоды, на пикники, собирать цветы и травы, на прогулки, и ни разу никто из них не заблудился. Сого нередко ходил в лес и один, мог забрести в самую глубь, свернуть с тропы, и всегда без проблем находил дорогу домой — ту, с которой свернул. И потому, что отлично ориентировался в лесу, знал его вдоль и поперёк, сегодня Сого шёл наобум, как и всегда, не запоминая направления ветра и облаков, не приглядываясь к деревьям в поисках особых примет, не стараясь держаться тропы. И даже после того, как в третий раз прошёл мимо пня с волнистыми корнями, Сого не начал замечать и приглядываться — из вредности: он не мог заблудиться в лесу, который знал вдоль и поперёк. Это то же самое, что заблудиться в собственном доме. Да Сого мог с завязанными глазами пройти лес насквозь, петляя зигзагами, и из любой точки выйти к любой тропе.
Уже часа три Сого не мог сойти с оси, замкнувшейся вокруг пня с волнистыми корнями.

Нужно было остановиться, осмотреться, прислушаться, принюхаться — вчувствоваться. Сого понимал это, но настырно продолжал идти — вперёд, вперёд, вперёд — по кругу.
Солнце садилось, и деревья становились выше, а листва — гуще.
Пень снова показался между кустов, в тени он был похож на отрубленную голову с рассыпанными по земле волосами. Подойдя ближе, Сого увидел лицо, мёртвое, безглазое и печальное. Он пнул пень по тому месту, где начиналась «шея», ещё раз взглянул на лицо и его осенило: это голова Хиджикаты.
Сого пинал пень — «в нос», «подбородок», «макушку» — пока не порвался таби, а потом сел на него и закрыл глаза. Было спокойно, на душе и вокруг, только где-то вдалеке дятел часто долбил дерево, а в груди сердце долбило рёбра.
Спустя какое-то время Сого различил и другие звуки. Лес никогда не замолкал полностью, даже если ветер не тревожил листву, а звери и птицы не копошились в траве или кустах, лес шептался сам с собой. И этот шёпот нельзя было спутать ни с чем. Так нашёптывают тайну, которую не хотят раскрывать — неразборчиво, монотонно, мимо ушей, но в самую душу. И ты вбираешь эту тайну в себя, напитываешься ею, хранишь её, но не знаешь, в чём она заключается, — тайная тайна, правильная и настоящая, которую ты точно никому не выболтаешь.

Сого слушал внимательно, вдыхая шёпот леса вместе с его запахами, яркими, но не навязчивыми. Шёпот сумраком оседал на плечи, не давя, а укутывая, вплетался в волосы паутинно тонкими нитями, касался кожи бархатным дуновением…

Когда Сого открыл глаза, было темно. По ощущениям, уже давно перевалило за полночь, а, казалось, он отключился всего на пару минут. Это не было сном, скорее трансом, и Сого вернулся из него хоть и мягко, но быстро.
Зелень леса, тёплая при дневном свете, ночью словно подёрнулась инеем, воздух не был холодным, и трава с листьями под ногами, и пень, но прежний уют исчез, как из комнаты с потухшим очагом.
Лес не спал, ночной воздух был сплошь наполнен звуками, чёткими и хаотичными: шорох крыльев над головой, уханье совы, которое множилось неумолкающим эхом, шуршание мышиных лапок по траве и густой хвое, ближе, ближе, тише, совсем рядом, глубоко вдали, резко громко, в двух шагах и снова далеко.
Сого задрал голову, на чёрном лоскуте неба мигали звёзды, как лампочки на вывеске магазина. Если уже действительно было за полночь, его должны были хватиться часа три назад, примерно в то время, когда он задремал, или впал в транс. Почему его до сих пор не нашли? А может, его и не искали?

Сегодня был не самый приятный день: после обеда Кондо-семпай подсел к Сого и намекнул, что он не должен постоянно находиться рядом с сестрой, что ей, наверное, иногда хочется побыть одной, ну или не совсем одной.
Сого уже был достаточно взрослым, чтобы понимать, в чём дело, но он же видел, как сестре неуютно, когда Хиджиката слишком близко. Хотя, конечно, дело было именно в этом, и Сого всё понимал, но... Он желал сестре счастья и не хотел быть третьим лишним, он хотел быть, но не мог — без них.
Сого был достаточно взрослым, чтобы понимать, в чём дело. И сейчас, ночью, он сидел в лесу, на пню с волнистыми корнями и его никто не искал.

— Окита-семпай!
Или искал.
Сого снял дзори, повесил их на пальцы, соскользнул с пня и на цыпочках добежал до густого кустарника.
Ну почему именно Хиджиката? Или они втроём пошли его искать, а потом разделились? Но почему нашёл именно Хиджиката?

— Окита-семпай.

Хиджиката стоял около пня и уже не звал Сого, а обращался к нему, будто знал, что он совсем близко — за спиной.
Дышать было сложно, хоть Сого и не запыхался, а пульс становился всё чаще и чаще — адреналин не так бьёт в голову, что-то другое довело его кровь до кипения. Что-то, о чём Сого знал, ведь был уже достаточно взрослым.
Лунного света едва хватало, чтобы разглядеть силуэт Хиджикаты, но Сого увидел, или скорее угадал, контур фонаря в его руке. Фонаря, который не горел, и Сого догадался, почему. Он пошарил ладонью по траве, не нашёл камня и нагрёб горсть сухой земли.
Хиджиката не обернулся ни на шорох, ни на брошенный в спину комок.

— Твоя сестра волнуется, — сказал он, когда Сого вышел из-за куста. Вышел так, словно не прятался там, а проходил мимо, но чёртов Хиджиката не обернулся.
— Со мной всё в порядке. — Сого подошёл ближе и встал сбоку. Хиджиката повернул голову.
— Ты заблудился.
— Нет, я гулял.
Хиджиката промолчал. Сого злился. Если бы Хиджиката начал его задирать или хотя бы скептически буркнул «как же», Сого злился бы тоже, но та злость не была бы обидной. Хиджиката промолчал, потому что был взрослым, а взрослые всегда снисходительно молчат или снисходительно соглашаются с несносными детишками. Сого дёрнулся и ушёл в лес, заблудился и открестился от этого — всё правильно сделал: именно так ведут себя несносные детишки.
Сого шагнул ближе, из вредности, точно так же, как не стал запоминать ориентиры, встал напротив, поднял глаза. Хиджиката был выше него, Хиджиката был — не-для-него.
Повзрослей — не вырасти — повзрослей. Это шептал ему лес.
— Никогда, — сказал Сого, привстав на цыпочки. Он гордился, как жестоко это прозвучало.
«Как же», — промолчал Хиджиката. Сого хотел добавить «клянусь», но это уже было бы лишним, испортило бы весь эффект.
— Шагай. — Хиджиката грубо толкнул его в плечо. Сого снисходительно остался в долгу — это было очень непросто — и пошёл вперёд наобум.

Нога скоро ступила на плотно утоптанную тропу, Сого оглянулся и в свете фонаря, который Хиджиката зажёг сразу же, различил силуэт пня с волнистыми корнями.