Название: Фонарики
Автор: Moon of Yoshiwara
Бета: Moon of Yoshiwara
Размер: драббл, 567 слов
Пейринг/Персонажи: Цукуё/Кьюбей
Тема: романс
Жанр: фемслеш, романс, флафф
Рейтинг: G
Саммари: Кьюбей остается в Ёшиваре на ночь
Примечание: ООС
В тот вечер Цукуё ее поцеловала – быстро, почти нечаянно, урвала поцелуй, не подумав, словно ребенок, вздумавший подшутить. А смех потом встал поперек горла.
Перед этим Кьюбей сказала:
– Вот бы Таэ-чан была здесь. – Она смотрела в небо, вспышки света отражались у нее на лице, и Кьюбей казалась расслабленной и по-детски невинной, совсем не такой, как обычно. В Ёшиваре, пропахшей похотью и ложью, она казалась просто чужеродной. Цукуё перехватила пляшущее на языке «зачем?», затянулась сухим горячим дымом, от которого повело еще сильнее, и кивнула:
– Ей бы тут понравилось.
А потом наклонилась и поцеловала – потому что ей было любопытно, потому что Кьюбей была близко, потому что вечер был странный и звезды висели слишком низко – бесконечная куча «потому что», которые ничего не объясняли, но вопросов добавляли изрядно.
В тот вечер кто-то запускал небесные фонарики.
Кажется, это был какой-то праздник, Хинова говорила ей об этом, но Цукуё совершенно забыла. Теперь хьякка прекрасно справлялись и без нее – пару раз они прибегали с отчетами, но личного присутствия не требовали, так что она предпочла смотреть издалека: взобралась на крышу собственного дома и набила трубку табаком. Кьюбей примостилась рядом с ней, молчаливая, почти незаметная, но от ее присутствия все равно становилось теплее на душе.
В темноте бесконечное множество этих фонариков взлетело в воздух и зависло над Ёшиварой вторым звездным небом – куда ярче, куда живописнее настоящего, а Цукуё все равно смотрела не на них, а вбок – на Кьюбей. Та казалась маленькой и хрупкой, как этот самый фонарик, и Цукуё все ждала, когда же она вспыхнет и улетит. Кьюбей не вспыхнула.
В тот вечер Кьюбей осталась в Ёшиваре, потому что торопливая проститутка облила ее саке с ног до головы. Этот сладковатый терпкий запах не смывался и не выветривался, а у Цукуё кружило голову, когда Кьюбей подсаживалась ближе. Цукуё не взяла в этот вечер в рот ни капли, но все равно чувствовала себя совершенно пьяной.
– Все в порядке, Цукуё-доно, – спокойно заметила Кьюбей. – Вам не стоит об этом переживать.
Одежда сохла на улице, Кьюбей сидела рядом – в халате Цукуё, с влажными после ванны волосами и легким, едва уловимым запахом саке. Так она казалась мягче и беззащитнее – совсем ребенок.
Красивая.
Потом они разбирали старые бумаги: планы зданий, редкие записи о происшествиях, письма. Цукуё не вышла на улицы, не посмев оставить столь нежданную гостью, и заняться ей было больше нечем, и Кьюбей было скучно.
– Я иногда помогаю отцу, – пояснила Кьюбей. – Порой нам слишком много приходится связываться с политикой.
В голосе ее слышалась неприязнь, и Цукуё могла это понять. Кьюбей, с ее порывистостью и прямотой, была создана для битв, а не возни с бумагами и целой тучи формальностей в общении с людьми. Цукуё понимала, потому что и сама была в ситуации не лучше этой. Поэтому и хватило ее ненадолго.
– Хватит на сегодня, – заметила она, хотя не прошло и часа, но бумаги рассыпались в руках, читать их было трудно, и это все больше и больше казалось задачей бессмысленной. – Пойдем со мной.
Хьякка тогда прибежали в первый раз.
В тот вечер Кьюбей пришла в Ёшивару как клиент, но, заметив Цукуё еще издали, растерялась. Встретить кого-то из знакомых не хотелось, а Цукуё еще и смотрела так, что Кьюбей почувствовала себя нерадивым ребенком. Она попятилась, врезалась в кого-то спиной и почти задохнулась от запаха саке.
– Прошу прощения, – Цукуё поспешила к ней, и захотелось уйти немедленно, так быстро, как только возможно. Но Цукуё смотрела прямо, и Кьюбей отвечала ей тем же, не находя в себе сил пошевелиться. – Мы позаботимся о твоей одежде, можешь остаться здесь сегодня.
Кьюбей осталась.