Название: Половой вопрос
Автор: Shinsengumi forever
Бета: Shinsengumi forever
Размер: 5 800 слов
Персонажи: Хиджиката, Кондо, Окита, Шинсенгуми, Кацура, Мацудайра и др.
Жанр: юмор, АУ
Тема: юмор
Рейтинг: PG-13
Саммари: По заявке: Хиджиката, фем!Кондо, фем!Окита, можно и других фем!персонажей. Тяжёлая судьба Хиджикаты: Кондо шастает перед ним голышом, Окита во время месячных — настоящая чума, а о прокладках и лифчиках он знает гораздо больше, чем ему хотелось бы. H!
Предупреждения: фем! и мэйл!персонажи
Хиджиката работал у себя в комнате, когда над казармами прогремело:
– Тоооошиии!
Хиджиката вздрогнул и втянул голову в плечи. Такая нетипичная реакция на собственное имя выработалась у него с тех пор, как у Кондо-сан появилась личная жизнь. Если эту смесь спокона и криминальных сводок можно было так назвать.
По энгава протопали шаги, сёдзи распахнулись, и Кондо-сан появилась на пороге, растрёпанная и несчастная.
– Тоши!
Ничего больше не сказав, она бросилась Хиджикате на шею и разрыдалась.
– Ну-ну, – рассеянно пробормотал он, одной рукой поглаживая её по спине, а другой отодвигая письменный прибор и пепельницу на безопасное расстояние. – Что случилось?
– Её отшили, – сказала Соко, заглянув в комнату. – Снова.
Кондо-сан зарыдала ещё горше, Хиджиката подавил вздох.
Он от души проклинал тот злополучный день, когда Кондо-сан вздумалось сходить в Такамагахару. Там она повстречала Шимуру Таэхиро и влюбилась в него, после чего жизнь Шинсенгуми превратилась в ад.
– Таэ-сан сказал, – Кондо-сан прерывисто вздохнула, – сказал, что не купил бы меня, даже будь я последним Барген Даш на витрине!
– Да он поэт, – протянула Соко.
Она уселась напротив Хиджикаты, скрестив ноги с тем расчётом, чтобы подол задрался, демонстрируя трусики. Жалкий трюк: Хиджиката за свою жизнь повидал столько трусов, сколько не снилось даже модельерам женского белья – панцушотом его было не пронять.
– Ублюдок забывается, – продолжила Соко. – Хиджиката-сан, вы должны поговорить с ним по-мужски.
– Я уже говорил. Несколько раз. Теперь у меня есть Бронзовая Карта почётного клиента Такамагахары.
– Ого, круто.
– Совсем не круто, учитывая, что это клуб для женщин.
– Дело во мне, да? – Кондо-сан наконец отстранилась от Хиджикаты и села прямо. Глаза у неё покраснели и припухли, макияж размазался, губы дрожали, и всё равно она выглядела привлекательно. – Тоши, скажи как мужчина, что со мной не так.
– Всё с вами так.
– Не щади меня!
– И не собирался.
Кондо-сан схватила его руку и прижала к своему бюсту.
– У меня грудь не упругая, да? Да?
– Упругая, – сказал Хиджиката сквозь зубы.
– Нет уж, ты пощупай!
Хиджиката послушно сжал пальцы.
– Сильнее!
– Повернитесь немного, – попросила Соко, – вы в кадр не попадаете.
– Ты чем там занимаешься?!
– Тоши, ну что?
Хиджиката закатил глаза.
– У вас упругая грудь, не волнуйтесь, – он попытался высвободить руку, но не тут-то было.
– Тогда проблема в ягодицах? Они недостаточно крепкие? Тоши?
Со стоическим спокойствием Хиджиката положил руку ей на ягодицы.
– Крепкие, насколько я могу судить.
– Ущипни.
– И не просите.
Кондо-сан совсем сникла.
– В чём же тогда дело? Может быть, он предпочитает женщин с обвислыми грудями и дряблой задницей?
– Ну и зачем вам такой извращенец?
– Или брюнеток? Или толстушек? Или… – она замерла, в ужасе прижав ладонь к губам. – Или плоскогрудых? Как думаете, если я сделаю пластическую операцию, Таэ-сан меня полюбит?
Соко покачала головой.
– Вряд ли найдётся клиника, в которой людей превращают в горилл.
– В самом деле, – Хиджиката достал новую сигарету и закурил, – что вы такого нашли в Шимуре? Он же тощий, ни рожи ни кожи.
– И одеваться не умеет. Розовая юката, в самом деле?
– И улыбается, как маньяк. Я бы людей с такими улыбками арестовывал превентивно.
– И у него садистские наклонности.
Хиджиката посмотрел на Соко.
– Что же тебя не устраивает?
– Если он женится на Кондо-сан, то станет нашим аники. Мне не нужен аники-садист.
– Ты просто боишься конкуренции.
– Таэ-сан обязательно полюбит меня, если я поработаю над собой, – заявила Кондо-сан.
Непохоже, чтобы она их слушала.
– Хорошая идея, – Хиджиката легонько похлопал её по плечу. – Сделайте тысячу махов мечом, просидите семь часов под водопадом. Тренировки – вот путь к совершенству.
– Нужно сменить стиль!
– Тоже вариант.
– Мне вдруг пришло в голову, что Таэ-сан может не любить полицейских. Возможно, он предпочитает медсестёр или стюардесс, как думаешь?
– Мне почём знать? Спросите Соко.
– Я посчитала, что из Кондо-сан с её внешностью получится отличная Госпожа. Мы сегодня прикупили кое-какие вещи и девайсы, но что-то пошло не так.
– Кто бы мог подумать.
Кондо-сан покраснела.
– Таэ-сан не любит бдсм.
– Все они так говорят, пока не заткнёшь им рот кляпом, – отмахнулась Соко. – Вам стоило быть понастойчивее.
– Я и была! А потом меня арестовали за сексуальное домогательство.
Хиджиката приложился головой об стол.
– Кондо-сан, в следующий раз, когда решите проявить настойчивость, предупредите меня заранее. Хочу привести дела в порядок, прежде чем делать сэппуку.
– Помните, что я всегда готова быть вашим кайшаку.
– Не сомневаюсь.
– Наверное, всё дело в том, что я некрасивая, – вдруг сказала Кондо-сан. – И глупая. И не умею вести себя с мужчинами.
Хиджиката посмотрел на неё со смесью раздражения и нежности. Он мог бы напомнить, как много она добилась в жизни, как много сделала для своих друзей – для самого Хиджикаты, – что она командует отрядом в полторы сотни мужчин, наконец, но жизнь приучила его не тратить слова зря.
– Вы красивая, – сказал он спокойно.
Кондо-сан часто заморгала.
– Правда?
– Ага.
Она покраснела и заулыбалась.
– Да вы настоящий дамский угодник, – протянула Соко. – Я всегда подозревала, что вы получили должность через постель.
– Заткнись.
– Это притеснение по половому признаку, шовинизм. Просто отвратительно.
Кондо-сан стукнула кулаком по ладони.
– Ты прав, Тоши, я не должна сдаваться! Я буду бороться за свою любовь!
– Не припомню, чтобы говорил такое.
– Я пригласила Таэ-сана в бассейн, и он согласился.
Хиджиката и Соко переглянулись.
– Да ну?
– Правда, он сказал, что придёт с друзьями из клуба. Они все очень обрадовались и что-то говорили про корпоратив.
– Они просто хотят поразвлечься за ваш счёт!
– Неважно. У нас свидание, и я должна хорошо выглядеть в бикини. Я сделала глубокую депиляцию, но всё равно волнуюсь. – Она направила палец на Хиджикату. – Тоши, посмотри, у меня из задницы волосы не торчат?
– Нет уж, увольте.
– Слышите, Кондо-сан, он просит отставки.
– Но это важно, Тоши! Если Таэ-сан увидит хоть один волосок на моей заднице, я сделаю сэппуку, клянусь.
– Почему я? Пусть Соко посмотрит.
– Я не могу. Если я увижу волосы в заднице человека, которому присягнула, что-то важное в моей душе сломается. Моя душа сломается.
– А что насчёт моей души?
Соко похлопала ресницами.
– Вы же мужчина. Вы один из этих вечно озабоченных свиней, которые готовы лгать и предавать, лишь бы увидеть хоть кусочек ягодицы.
– И ты ещё обвиняешь других в шовинизме?!
– Ну же, Тоши, – Кондо-сан повернулась к нему задом и начала поднимать юкату. – Ради нашей дружбы.
– Ради нашей дружбы, прекратите! – Хиджиката вцепился в её подол и потянул вниз.
– Хоть одним глазком!
– Нет значит нет!
– Продолжайте, – одобрила Соко. – Если я не смогу использовать это как компромат, то хотя бы выложу на Утехе ронина.
– Хватит снимать всё на камеру!
Хиджиката хотел выхватить у неё телефон, но в этот момент Кондо-сан повисла у него на поясе, и он потерял равновесие, растянувшись на столе. Тот опасно качнулся, письменный прибор перевернулся, и кисть покатилась по разбросанным документам, пачкая их тушью. Хиджиката попытался схватить её и задел локтем стакан с остывшим чаем. Казалось, катастрофы не избежать, но в последний момент Кондо-сан успела подхватить стакан, а Соко прихлопнула кисть ладонью.
Всё замерло, даже мухи перестали зудеть.
Хиджиката стиснул челюсти, чуть не перекусив сигарету, и начал наводить порядок: поставил стол ровно, собрал документы, вернул кисть в письменный прибор, стряхнул капли чая с рукава. Всё это время никто не издавал ни звука. Соко убрала телефон и сидела, смирно сложив руки на коленях, Кондо-сан прижимала стакан к груди и тревожно наблюдала за Хиджикатой. Наконец она не выдержала:
– Тоши, изви…
– Значит, так, – процедил Хиджиката, – мне нужно работать, а вы, Кондо-сан… идите и подумайте над своим поведением. Если вы собираетесь домогаться мужчин в хост-клубах, возможно, Шинсенгуми лучше самораспуститься. Пока нас не расформировали. А тебе, Соко, пора на патрулирование… Почему ты до сих пор в гражданском?
Соко смутилась.
– Я не смогу сегодня патрулировать. У меня… ну, знаете, эти дни.
Она даже слегка покраснела, но Хиджикату было не так легко обмануть. Когда-то давно Соко сказала ему, что месячные называются так, потому что идут месяц, и он поверил. Но с тех пор прошли годы, и это было непростое время – сейчас Хиджиката знал об особенностях женского организма намного больше, чем нужно знать здоровому молодому мужчине без психических отклонений.
Он достал из ящика стола ежедневник и пролистал до календаря.
– Ты уже брала выходной из-за менструаций – на прошлой неделе.
Соко даже глазом не моргнула.
– А, тогда я соврала, потому что мне было лень патрулировать.
– Я так и знал! – Хиджиката захлопнул ежедневник. – Марш работать.
Соко согнулась пополам, обхватила живот руками и захныкала.
– Мне плохо. Я хочу закутаться в одеяло, есть пончики и смотреть дораму.
– Я бы тоже от такого не отказался, но месячных у меня нет.
– Тоши! – Кондо-сан подбежала к Соко и обняла её. – Как ты можешь?! Мужчины такие бесчувственные.
Мелкая зараза показала Хиджикате язык из-за её плеча.
– Соко нужен выходной, – сурово сказала Кондо-сан. – Но кто-то должен возглавить первый отряд, пока ей нездоровится. Поэтому сегодня патрулировать будешь ты.
– Но…
Глаза Кондо-сан сверкнули.
– Это приказ.
Хиджиката молча затушил сигарету в пепельнице и взял новую.
– Понял.
Когда Кондо-сан говорила таким тоном, спорить с ней не решался даже Мацудайра.
– А теперь посмотри, есть ли у меня на заднице волосы.
– Обойдётесь.
– Это тоже приказ.
– В гробу я видал такие приказы!
Кондо-сан и Соко обменялись понимающими взглядами.
– Ну что ему стоит всего разок взглянуть?
– Я думаю, у него проблема. Возможно, он импотент.
– Не может быть!
– Или гей.
– Вон отсюда! – заорал Хиджиката.
Обеих как ветром сдуло. Хлопнули сёдзи, простучали быстрые шаги, послышалось хихиканье, и всё стихло.
Хиджиката прикрыл глаза. Он чувствовал себя измочаленным, как тренировочное чучело в додзё, а ведь ещё предстояло патрулирование.
Сёдзи снова раздвинулись. Наверное, Соко решила, что недостаточно помотала ему нервы, но Хиджиката на сегодня исчерпал свой лимит терпения. Он молниеносно схватил пепельницу и швырнул её в сторону входа. Нужно было как-то спустить пар, а Соко всё равно успела бы увернуться.
Но это оказалась не Соко.
– Хиджиката-сан, я принесла вам бэн…– пепельница угодила Ямазаки точно промеж глаз, отправив её в короткий полёт на энгава.
– Ямазаки! – Хиджиката привстал, чтобы броситься на помощь.
– Не волнуйтесь, Хиджиката-сан, – в дверь заглядывала Тэцуко. – Ямазаки-сан всё равно умеет готовить только анпаны, а я сделала для вас настоящий бэнто. – Она захлопала длиннющими ресницами. – С любовью.
Хиджиката пододвинул к себе какую-то бумажку с гербовой печатью и подписью сёгуна, стряхнул на неё пепел и продолжил курить, глубоко затягиваясь. Он не был ни геем, ни импотентом, но постепенно становился женоненавистником.
***
– Не смотрите! – визгливо кричала Кацура. – Развратные псы сегуната! Я на вас в суд подам!
Довольно нагло, учитывая, что она оказала сопротивление при аресте, попыталась перелезть через забор, но зацепилась подолом юкаты за гвоздь и застряла. Трусами на всю округу она сверкала по собственной вине.
– Не смейте прикасаться ко мне, извращенцы!
Кацура вертелась, безуспешно дёргая подол и умудряясь при этом ловко пинать несчастных рядовых, которые пытались снять её с забора. Хиджиката стоял в стороне, делая вид, что его происходящее не касается.
В конце концов, это Соко полагалось патрулировать сегодня и схлестнуться с Кацурой, а не ему. У Соко была базука и подходящий набор хромосом – они с Кацурой могли сражаться на равных, но не Хиджиката. Вокруг уже собралась приличная толпа зевак, а ему совсем не улыбалось оказаться в центре эротического скандала и схлопотать обвинение в домогательствах.
Поэтому он стоял, сунув руки в карманы, курил и пытался понять, почему Кацура носит стринги. Ему всегда казалось, что террористы, как и полицейские, должны одеваться практично, а стринги были прямой противоположностью слову «практичность».
Но он не мог отрицать, что у них есть и сильные стороны. Рядовым, которые пытались добраться до Кацуры, приходилось несладко. Будь над их головами обычная задница в брюках или хакама, проблем не возникло бы, но над ними маячила почти голая задница в стрингах, а рядовые Шинсенгуми, несмотря на высокий боевой дух, всё-таки были нормальными здоровыми мужчинами. Один за другим они валились на землю, истекая кровью из носа.
Когда последний боец пал, прижимая ладонь к лицу, Хиджиката решил, что пора действовать. Он направился к забору, перешагивая через павших, в два счёта добрался до Кацуры, дотянулся до торчащего гвоздя и отцепил подол.
– Большое спасибо, – проблеяла Кацура, оправляя юкату.
– Пожалуйста, – мрачно ответил Хиджиката и защёлкнул браслет наручников у неё на запястье.
Кацура была так удивлена, что без звука позволила спустить себя на землю и молчала, пока он зачитывал её права. Она заговорила, только когда Хиджиката вытащил телефон, чтобы вызывать подмогу и «скорую» для пострадавших.
– Не могу поверить, что моя смертоносная техника «Стринги-Убийцы» не подействовала. Что с тобой не так? Ты импотент? Бакуфу стерилизует своих псов?
Хиджиката хотел ответить, что человеку, которому приходится по несколько раз в день на протяжении многих лет видеть панцушоты Соко, какие-то там стринги не страшны, но не успел. Телефон в его руках вдруг завибрировал – пришло сообщение.
– Или ты гей? – не унималась Кацура. – Шинсенгуми приходится ублажать друг друга, потому что приличные женщины им не дают? И неприличные – тоже?
– Помолчи, – буркнул Хиджиката.
Он открыл телефон, посмотрел на имя отправителя и глухо выругался.
«Привет, Хиджиката-сан! Всё прохлаждаешься? Пока ты со своим гаремом проедаешь налоги честных граждан, Мимаваригуми работают в поте лица. Возможно, служение сёгуну – слишком элитное занятие для деревенских самураев вроде тебя? Высылаю селфи на фоне арестованных нами радикалов Джои. Сабу-чан~♥».
К сообщению крепилась фотография. Хиджиката только взглянул на неё и в сердцах бросил телефон на землю.
– Это селфи?! Селфи чего ты пыталась сделать?! И где же Джои? Не вижу ни одного, вообще ничего не вижу, кроме твоего декольте!
Кацура подобрала телефон и присвистнула.
– Теперь понятно, почему Стринги-Убийцы на тебя не подействовали. Это твоя подружка?
– Коллега, – буркнул Хиджиката. И зачем-то добавил после паузы: – Она старше меня по званию.
Кацура снова посмотрела в телефон, потом на Хиджикату, потом подошла и сочувственно похлопала его по плечу.
– И не нужно меня жалеть!
Кацуру он сдал людям Мацудайры так быстро, как только смог. Её ведь не зря прозвали «Убегающей Кацурой»: сложно было не столько поймать её, сколько удержать в плену – она ещё ни разу не задержалась в тюрьме дольше, чем на несколько дней. Хиджиката поспешил избавиться от неё, потому что не хотел портить репутацию Шинсенгуми. И ещё потому, что Кацура выносила мозги почти как дробовик: болезненно и полностью. Она просто не затыкалась, и к тому времени, как прибыли ребята из полицейского управления, Хиджиката успел остро пожалеть, что у него нет кляпа.
Кацура же как будто не замечала его неприязни: когда её уводили, она обернулась, подняла скованные руки и показала Хиджикате большой палец.
– Зачётные сиськи! – крикнула она и подмигнула.
Полицейские посмотрели на Хиджикату странно.
Всё-таки нужно было заткнуть ей рот её же стрингами, и плевать на эротический скандал.
В штаб-квартиру Хиджиката вернулся в мрачном расположении духа, и новость о срочном совещании офицеров настроение не улучшила.
Срочное совещание означало, что грядут неприятности: либо в городе возникла чрезвычайная ситуация, либо Кондо-сан придумала очередной способ закадрить своего хоста-гориллу. Хиджиката даже не знал, что хуже.
Терзаясь дурным предчувствием, он распечатал новую пачку «Майоборо» и направился в комнату для совещаний.
Он как раз собирался завернуть за угол, когда услышал голос Соко:
– Харада-сан, давай ещё разок. Сделай выпад… да, вот так круто!
Хиджиката выглянул на энгава. На тренировочном поле Харада, чью одежду составляли только форменные брюки и бинты на груди, позировала с копьём. На её бритом черепе красовался иероглиф «макото», а сама она старалась принять как можно более свирепый вид. Соко скакала вокруг с телефоном, рядом столпились остальные офицеры.
– Харада, ну сколько можно? – не выдержала Нагакура. – Я тоже хочу попозировать.
– Нет-нет, Нагакура-сан, тебе не подходит копьё, – отозвалась Соко. – Это не в твоём стиле.
– А что в моём стиле, по-твоему?
– Розовые сумочки и маленькие собачки, – прошептала Тодо.
Все захихикали.
– Ну и какого хрена вы здесь делаете? – поинтересовался Хиджиката. – Совещание через три минуты.
– Заместитель командующего?!
Все поспешно вытянулись по стойке смирно. Кроме Соко.
– А, Хиджиката-сан, – протянула она, – не хотите пофоткаться с копьём?
– Оно будет торчать из меня, я прав?
Соко заулыбалась.
– Давно мечтаю об охотничьей фото-сессии. Я в роли охотника, вы в роли кабанчика…
– Если так любишь ролевые игры, предлагаю такой вариант: я в роли твоего начальника, а ты в роли проштрафившегося офицера, который должен сделать сто кругов вокруг плаца.
– Э, нет, это не в моём стиле, спасибо.
Хиджиката перевёл взгляд на офицеров.
– Вам отдельный приказ нужен? Все марш на совещание!
Кондо-сан уже ждала их, непривычно серьёзная и мрачная.
– Попрошу внимания, – сказала она сурово. – У нас большие проблемы. Такасуги Шинске в Эдо.
Все шепотки и возня разом стихли, Хиджиката и сам подобрался, чувствуя прилив адреналина. Кацура считалась террористкой номер один в Эдо, но только потому, что база Такасуги находилась в Киото. Разница между ними была такая же, как между случайно взорвавшимся складом боеприпасов и хладнокровно спланированным взрывом в метро. Из всех врагов бакуфу Такасуги и его группировка – Кихейтай – были самыми опасными.
– Заки, – сказала Кондо-сан, – передаю слово тебе.
– Есть!
Голова Ямазаки была обмотана бинтами, но в целом выглядела она бодро.
– Нам не известно ни местонахождение, ни цели Такасуги, мы также не знаем, сколько с ним бойцов Кихейтай. Необходимо выследить его раньше, чем он успеет что-либо предпринять. Для начала хочу напомнить, как выглядит Такасуги и его ближайшее окружение. Ориентировки будут размножены и выданы всем бойцам.
Она щёлкнула пультом, и на интерактивной доске появилось размытое фото.
– Такасуги Шинске, – Ямазаки пролистала всё, что у них имелось: несколько не самых удачных фотографий, фоторобот и рисунок полицейского художника. – По нашим сведениям, сегодня он прибыл из Киото на своём корабле. О сопровождающих его лицах никаких сведений не поступало, но велика вероятность, что вместе с ним в Эдо прибыли все офицеры Кихейтай.
На доске появилось фото красивой свирепо улыбающейся блондинки.
– Киджима Матако по прозвищу Бордовая Пуля, – прокомментировала Ямазаки.
Следом появилось фото девицы с выкрашенными в бирюзовый цвет и стоящими торчком волосами.
– Хитокири Каваками Банко. Напоминаю, что она всегда ходит в солнечных очках с синими стёклами и наушниках. А это Такечи Хенпецу.
Ямазаки показала фото немолодой и непривлекательной женщины с крупными чертами лица.
– Было бы неплохо захватить её в плен: она не отличается боевыми навыками, зато отвечает за стратегию Кихейтай. А сейчас будьте внимательны: последняя по очерёдности, но не по значимости.
На доске появилось фото хорошенькой юной девушки с ярко-рыжими заплетёнными в косу волосами.
– Не обманывайтесь её внешностью: она аманто. Возглавляет седьмой отряд Харусамэ, состоящий из ято, и считается одним из сильнейших бойцов во Вселенной. Пытаться взять её в плен было бы слишком самонадеянно, другое дело – её подчинённые. Обращайте внимание на людей, которые ходят с зонтиками даже в пасмурную погоду, это отличительный признак ято.
Соко подняла руку.
– Я правильно понимаю, что окружение Такасуги состоит из женщин?
– Да, но…
Все заговорили разом:
– Он что, извращенец?
– Завёл себе гарем, неплохо устроился.
– Той рыжей хотя бы есть восемнадцать?
– Не судите сгоряча, – не выдержал Хиджиката. – Они могут быть просто боевыми товарищами.
– Вы такой наивный, – отмахнулась Соко. – Товарищами они могут быть, только если Такасуги гей.
– А как же дружба между мужчиной и женщиной?!
– Хиджиката-сан, посмотрите правде в глаза. Единственный мужчина на такую толпу женщин может быть только похотливым извращенцем. Или геем.
– Ты неправа, Соко, – вмешалась Кондо-сан. – Он может быть просто импотентом.
– И вы туда же!
Хиджиката вдруг поймал себя на том, что сочувствует Такасуги. Не будь они врагами, могли бы неплохо провести время: выпить сакэ, поговорить по душам – им бы нашлось, что обсудить.
Интересно, как Такасуги справляется? Бывают ли у него периоды, когда хочется уйти в какое-нибудь тихое место и ни с кем не общаться? Случается ли ему находить прокладки в ванной и вытаскивать трусики из-под подушки?
– Тоши?.. Тоши!
Хиджиката моргнул и понял, что ненадолго выпал из реальности. Кондо-сан держала его за плечи, у остальных, как он мельком заметил, был обеспокоенный вид.
– Я… извините.
– Ты выглядишь уставшим. Хорошо спал сегодня? Не забыл пообедать?
– Как вам мой бэнто, Хиджиката-сан? – вякнула Тэцуко.
Хиджиката потёр лоб.
– Прости. Я про него забыл.
– Он не обедал!
– Он устал!
– Хиджиката-сан, вам немедленно нужно отдохнуть!
В одно мгновение офицеры окружили его, причитая и охая так, словно он лежал на смертном одре. Хиджиката уже собрался прикрикнуть на них и напомнить о субординации, но передумал. В конце концов, отдых ему бы не помешал.
В итоге он поел, принял ванну – Тэцуко всё рвалась помассировать ему плечи или потереть спину – и лёг спать. Наверно, он действительно устал, потому что заснул сразу же, стоило голове коснуться подушки. Но сон не принёс облегчения.
Хиджикате снилось что-то странное – угрожающие, неясные фигуры, цветные вспышки, невнятные голоса. Он вздрагивал, просыпался и снова проваливался в сон, где его поджидали утомительно-бессмысленные видения. Что-то связное ему приснилось только под утро.
Во сне Хиджиката стал женщиной – самой настоящей женщиной, без члена и с бюстом. Соко и Кондо-сан восприняли эти изменения как повод устроить шоппинг. Они таскали его по магазинам, подхватив под руки – тонкие, с мягкими, никогда не сжимавшими рукоять меча ладонями.
– Вам нужен хороший поддерживающий бюстгальтер, – со знанием дела рассуждала Соко. – Иначе после тридцати у вас всё обвиснет.
Сама она никогда не носила бюстгальтер, Хиджиката, к своему несчастью, знал это совершенно точно.
– Верно, – согласилась Кондо-сан. – С такой грудью тебе необходим хороший бюстгальтер.
Хиджиката хотел сказать, что его грудь ничем особенным не выделяется, но посмотрел на себя и обомлел. Грудь стала огромной, такой большой, что, глядя вниз, он не видел собственных ног – только пышный бюст в глубоком декольте.
Пока он смотрел, не веря глазам, грудь стала ещё больше. Хиджиката в панике схватился за неё руками и почувствовал, как она движется, всё увеличиваясь в размерах.
Кондо-сан и Соко исчезли, Хиджиката остался один на один с грудью, которая становилась всё больше, и больше, и больше. Форма затрещала и расползлась по швам, а грудь продолжала расти.
– Помогите! – хотел крикнуть Хиджиката, но вышел только полузадушенный хрип.
Груди уже были больше него самого. Они взмыли вверх, как два огромных воздушных шара, и Хиджиката повис под ними, беспомощно дёргаясь. Он оказался в пустом пространстве, паря, подобно нелепому сиськожаблю. Сердце колотилось, как безумное, дыхания не хватало, голову сдавило стальными тисками. Хиджиката чувствовал, что задыхается.
Он заорал и проснулся.
Сайто лежала на нём, раскинув руки и ноги, мягкая грудь прижалась к его лицу, перекрывая доступ кислорода. Сама Сайто мирно спала, слегка посапывая и пуская слюни.
Хиджиката скатил её на пол и сел, тяжело дыша и утирая холодный пот.
Едва начало светать, но о том, чтобы снова заснуть, и речи быть не могло. Хиджиката взял пачку «Майоборо» и перебрался на энгава. Там он и просидел до побудки, выкуривая одну сигарету за другой, чтобы успокоиться. К тому времени как пачка опустела, он принял решение.
***
– Отпуск? – повторил Мацудайра.
– Сколько можно переспрашивать? Я говорю на иностранном языке?
– Любой полицейский, который просит отпуск, для меня – инопланетянин. Ты аманто, Тоши? Ты извращенец?
– Завязывайте с этим! – Хиджиката прикрыл глаза и постарался взять себя в руки. – Отпуск на две недели. Просто подпишите.
Мацудайра потрогал его заявление пальцем, словно сомневался, настоящее ли оно.
– Такасуги что-то затевает, Кацура сбежала из-под ареста, сёгуну, членам правительства и иностранным послам требуется круглосуточная охрана, а ты просишь отпуск. Ты в порядке, Тоши?
– Не в порядке. Поэтому мне и нужен отпуск.
Мацудайра покачал головой.
– Два дня за свой счёт. Только потому, что я сегодня добрый.
– Двух дней недостаточно, одна дорога займёт больше суток.
– А ты куда собрался? – Мацудайра подмигнул. – Курорт, пляж, море? Девочки в бикини?
Хиджиката содрогнулся.
– Ничего подобного. Хочу слетать в космос, – он вытащил рекламный проспект и торжественно положил на стол. – На планету под названием Носекс, чьё население составляют одни мужчины.
– Как? Гомосекс?
– Носекс! – Хиджиката блаженно зажмурился. – Женщинам старше трёх месяцев въезд строго запрещён. Даже транссексуалов не пускают. Только биологические мужчины любой расы могут жить на этой планете.
Мацудайра со скептическим видом перелистал проспект.
– «Из-за близости местного светила температура на планете не опускается ниже сорока градусов. Местная вода непригодна для употребления, её импортируют. Воздух разреженный, поэтому землянам рекомендуют пользоваться кислородными масками. Атмосфера планеты очень вредна для женского организма, поэтому женщинам любой расы въезд строго воспрещён».
Хиджиката воодушевлённо кивнул.
– Идеальное место для отдыха, правда ведь?
Во взгляде Мацудайры появилось что-то похожее на сочувствие.
– Слушай, Тоши, я вижу, что тебе нелегко. Вижу, но не понимаю. Живёшь в настоящем мужском раю, и ещё недоволен.
Хиджиката промолчал.
В раю? Может быть, со стороны так и казалось, но он-то смотрел не со стороны. Панцушоты, бикини, короткие юбки, неловкие столкновения в ванной, незапертые двери в раздевалку, падения грудью на лицо – всё то, что так будоражит умы мужчин, было для Хиджикаты обыденностью. Он привык находить трусики в самых неожиданных местах, привык к разговорам о месячных и бритье ног – он даже к виду этих небритых ног давно привык. Он бегал в аптеку за тампонами, потому что Соко была не в состоянии следить за собственным циклом; он стучал, даже входя в мужской туалет, потому что офицеры могли заскочить туда, чтобы подтянуть чулки; он щупал грудь Кондо-сан и помогал ей выбирать бельё, потому что она доверяла его мужскому вкусу. Наверное, в мире нашлось бы множество мужчин, мечтающих оказаться на его месте, но ни один из них на его месте не был.
Нет, Хиджиката не жалел о том, что когда-то встретил Кондо-сан и Соко, не жалел, что вступил в додзё Шиэйкан. Кондо-сан спасла ему жизнь, а дружба с ней и девушками из додзё придала этой жизни смысл, превратила его из одинокого озлобленного зверёныша в человека. Хиджиката не жалел, просто… ему нужна была передышка.
Он так и сказал:
– Мне нужно отдохнуть.
– От чего?
– От всего! – заорал Хиджиката. – От прокладок, трусов, сисек! От женщин!
Мацудайра молча снял пистолет с предохранителя.
– Человек, который устаёт от женщин – не человек, а живой труп. Позволь мне избавить тебя от страданий.
Телефон в нагрудном кармане завибрировал. Хиджиката выхватил его, открыл сообщение и, даже не читая, швырнул на стол.
– Вот это, по-вашему, нормально?!
Мацудайра присвистнул:
– Зачётные сиськи.
Рука Хиджикаты дёрнулась к рукояти меча.
– Ладно, ладно, – поспешно сказал Мацудайра. – Я вижу, что тебе нужен отдых, но больше двух дней дать не могу при всём желании. Ты мне нужен здесь.
Хиджиката сделал глубокий вдох и попытался успокоиться.
Два дня – это ведь не так уж плохо. Можно снять номер в отеле, отключить телефон, хорошенько выспаться и посмотреть старые самурайские боевики. Всё равно он не сумел бы оставить Шинсенгуми на целых две недели – начал бы думать о том, как они справляются в его отсутствие, и в итоге вернулся бы раньше времени.
– И ещё, – Мацудайра вырвал листок из ежедневника, что-то быстро написал и положил поверх заявления. – Ты так хреново выглядишь, что даже меня проняло. Но не волнуйся, старик позаботится о тебе.
– Что это? – подозрительно спросил Хиджиката.
– Телефон хорошего врача. Я у него лечился, так что не сомневайся – мужик знает своё дело. Не волнуйся, Тоши, импотенция не приговор, – Мацудайра подмигнул. – Ты ещё повоюешь.
– Вы меня вообще слушали?!
Хиджиката сидел на скамейке в парке, вытянув ноги, и мрачно курил.
Получив двухдневный выходной, он переоделся в штатское и отправился в город, чтобы наконец-то отдохнуть. Он собирался немного погулять, посидеть в закусочной, потом отправиться в отель, повесить на дверь табличку «Не беспокоить» и проспать не менее двенадцати часов. Таков был план, но Хиджиката столкнулся с неожиданным препятствием: как он ни старался, расслабиться не получалось. Настроение было отвратительным, и чем дальше, тем хуже оно становилось.
Над ухом вдруг звонко тявкнули, и свет перед глазами тут же померк. Голова Хиджикаты оказалась внутри горячей влажной пасти, в лоб упёрлись клыки. От неожиданности он задёргался, потом сообразил, что случилось, нащупал руками огромные челюсти, с усилием раздвинул их и освободился.
– Фу! Плохая собака.
Йорозуевский щенок уставился на него умильным взглядом, вывалив ярко-розовый язык.
– Хороши же твои способы здороваться.
Хиджиката достал платок и начал вытирать собачью слюну с лица, а другой рукой потрепал щенка по голове. Тот завилял хвостом и подставил лоб ему под ладонь. Это было не очень-то правильно с точки зрения дрессуры, но собаку, которая при встрече пытается прокусить тебе череп, уже ничем не испортишь.
К тому же Хиджиката любил собак.
– Где твои хозяева? – спросил он, запуская пальцы в густую шерсть. – Завалились спать, а про тебя забыли?
Щенок согласно заскулил, и Хиджиката почесал его за ухом.
– Ты-то меня понимаешь. Тебе ведь тоже приходится выживать в толпе женщин.
Щенок тявкнул и положил огромную башку Хиджикате на колени.
– Вот и я о том же. Нам, мужчинам, нужно держаться вместе, верно?
Хиджиката невесело хмыкнул. Подумать только, до чего он дошёл – готов разговаривать с любым мужиком, пусть даже мохнатым и четвероногим.
– Садахару, вот ты где!
К ним подбежала очкастая девчонка из Йорозуи.
– Хиджиката-сан, добрый день. Надеюсь, Садахару вам не докучает?
Щенок презрительно зевнул и перевернулся на спину, раскинув лапы. Хиджиката улыбнулся.
– Всё в порядке, у нас тут мужской разговор.
Очкастая хихикнула.
– Жаль вас разочаровывать, но Садахару девочка.
Хиджиката, уже потянувшийся, чтобы почесать щенку пузо, замер.
– Как… девочка?
– Конечно, имя у неё мужское, это сбивает с толку. У Кагуро-куна оригинальный подход к именам.
Щенок, возмущённый тем, что его перестали гладить, задрыгал лапами, привлекая внимание. Хиджиката тупо уставился на его… её промежность, потом сообразил, как выглядит со стороны, и поспешил отвернуться.
Очкастая снова улыбнулась.
– Обычно Садахару не очень-то жалует мужчин, но вы ей нравитесь. Хиджиката-сан, вы настоящий друг женщин.
Вечером Хиджиката напился.
Он зашёл в первый попавшийся бар, взял бутылку сакэ и принялся методично надираться. Хотелось забыть обо всём, хотелось почувствовать радость, пусть даже за счёт той обманчивой эйфории, которую дарит алкоголь. Но не сложилось. Бутылка постепенно пустела, перед глазами всё уже плыло и покачивалось, но лучше не становилось. Наверное, нельзя почувствовать радость, напиваясь в одиночку.
Хиджиката собрался позвать в бар кого-нибудь из знакомых, даже телефон достал, и вот тут его окончательно придавило.
Почти все его знакомые были женщинами. Мелкий из Йорозуи не годился в собутыльники, как и бомж, иногда таскавшийся с Гинко. Имаи Нобуро был офицером Мимаваригуми, а значит, конкурентом и, возможно, врагом. Мацудайра был старше по званию, все остальные сослуживцы – младше. Хиджиката в отчаянии пролистал список контактов, постепенно убеждаясь в том, что у него просто нет знакомых мужчин, с которыми можно по-приятельски поговорить и посидеть в баре. Как будто он был главным героем гаремного аниме.
Хиджиката огляделся в поисках собутыльника – он уже готов был пить и с незнакомцами, – но и в этом ему не повезло. Бар, в который он зашёл, не посмотрев на вывеску, был со спортивным уклоном. На стенах висели телевизоры, по которым крутили трансляции различных соревнований, и все посетители не сводили глаз с мониторов, то и дело разражаясь воплями радости или разочарования. Прежде чем искать компанию, стоило поискать другой бар.
– Кто же так бьёт? И это чемпион округа?
Хиджиката, уже полезший за бумажником, чтобы расплатиться, обернулся на голос. Через стул от него сидел человек в красивом хаори с цветочным узором и соломенной шляпе, низко надвинутой на глаза. В другое время Хиджиката отнёсся бы подозрительно к тому, кто не снимает дорожную шляпу в помещении, но не сейчас. Сейчас он перевёл взгляд на телевизор перед стойкой – там шли соревнования по борьбе. Некоторое время они с человеком в шляпе наблюдали за боем.
– Тормоз, – наконец высказался Хиджиката. – Парню в красном нужно было поставить подножку, был же шанс.
– Это запрещено правилами. К тому же его противник выше и тяжелее, он бы задавил его массой.
– Только если сопли жевать.
– А ты бы что сделал?
– Врезал бы здоровяку в челюсть, чтобы дезориентировать, а потом взял бы за уши и от души приложил затылком о пол.
Человек в шляпе хмыкнул.
– И всё это тоже запрещено правилами.
– Вот поэтому я и не люблю спорт.
Они замолчали. Хиджиката мысленно выругался – беседа только завязалась, а он всё испортил. Нужно было придумать другую тему для разговора, но ничего не приходило на ум.
– Тогда что ты делаешь в спортивном баре?
Кажется, не только ему требовался собеседник.
– Зашёл случайно. Нужно было напиться.
– Звучит депрессивно.
– Так и есть, – Хиджиката взял бутылку, наполнил свою пиалу, потом посмотрел на человека в шляпе. Тот кивнул, и Хиджиката подлил сакэ и в его пиалу тоже. – Я действительно в депрессии. Даже выходной взял, чтобы немного прийти в себя.
– Ха, выходной, – его теперь уже собутыльник опустошил пиалу одним глотком. – Я сбежал в другой город, чтобы прийти в себя.
Хиджиката быстро ощупал его взглядом, отметил прямую осанку, слишком широкие рукава, в которых легко уместился бы танто или парочка бомб, но тут же одёрнул себя. Он был не на работе.
– Некоторые пытаются сбежать от проблем в другие страны, но Интерпол всё равно их ловит. Надеюсь, ты не из их числа.
Человек в шляпе рассмеялся глухим горловым смехом, потом взял свою бутылку и налил сакэ им обоим.
– Нет, нет, Интерпол меня не волнует.
Они отсалютовали друг другу.
– И в чём же твоя проблема?
Некоторое время царила тишина, Хиджиката уже начал думать, что не дождётся ответа.
– Только попробуй засмеяться, и я тебя убью.
«Попытаешься», – подумал Хиджиката, а вслух сказал:
– Не смеюсь над чужими проблемами.
Человек в шляпе отставил пиалу в сторону, навалился на стойку и глухо сказал:
– Несколько дней назад я вдруг понял, что среди моих знакомых практически нет мужчин.
Хиджиката подавился сакэ, а он продолжал:
– Мои бывшие друзья, моё нынешнее окружение, мои союзники, мои враги – почти все они женщины. Одна бегает за мной, как старшеклассница, разве что любовные записки не подбрасывает. Но её как раз можно игнорировать, в отличие от той, что бегает за маленькими мальчиками. Третья придумывает и распевает песни… лучше бы я их не слышал. И она ещё самая нормальная из всех. – Чем дольше он говорил, тем глуше становился его голос. – А вот четвёртая… от неё никуда не денешься. Ест за десятерых, засыпает на моём футоне, разгуливает в одних трусах, а иногда и без них. И даже не понимает, в чём проблема. – Он сгорбился, сжимая в руке пиалу. – У меня уже была одна такая… знакомая. Чесала зад и поправляла лифчик при мне, а когда я отворачивался, дразнила девственником. Нам было по четырнадцать лет, конечно, я был девственником!
Хиджиката вспомнил сначала Соко, а потом Сакату Гинко из Йорозуи и проникся к новому знакомому неподдельным сочувствием.
– Мне даже выпить не с кем, – пожаловался тот. – Когда я поймал себя на том, что готов напиться с Абуто, я… просто взял корабль и сбежал в Эдо.
Он издевательски засмеялся и осушил пиалу одним глотком. Хиджиката молча налил ему, а потом и себе.
– Не понимаю, почему, ведь в Эдо у меня ещё больше знакомых женщин. Наверное, нужно бежать в космос, там я хотя бы смогу выпить с помощником Тацуми.
Хиджиката смотрел на него, не веря глазам. Этот человек был послан ему самой судьбой – боги, не иначе, свели их за стойкой бара. Показалось даже, что они знакомы – наверное, в одной из прошлых жизней они были лучшими друзьями или братьями.
Хиджиката мотнул головой, безуспешно пытаясь вернуть ясность мысли, и сказал:
– Ты не поверишь, но у меня та же беда.
Впервые за всё время собеседник повернулся к нему – из-под шляпы была видна только нижняя часть его лица.
– Что значит «та же»?
– То и значит, – Хиджиката взмахнул рукой, слегка пошатнувшись. – Вокруг меня – одни женщины. Моя начальница, мои коллеги, мои враги и мои приятели – ни одного мужика, если не считать мелкоту и стариков. Даже кобель, которого я сегодня почесал за ухом, оказался сукой! Среди них я скоро забуду, что я мужчина. Они советуются со мной по поводу белья и парней, просят застегнуть лифчик и сгонять за тампонами, сверкают при мне трусами без смущения… Я не гей и не импотент, но… но это просто чересчур. Даже сакэ можно отравиться – что угодно будет вредным, если употреблять в больших количествах. – Он поспешно добавил: – Кроме майонеза, конечно.
Наверное, со стороны это всё звучало нелепо, как выдумка спермотоксикозного подростка. Хиджиката достал телефон и положил на стойку, открыв последнее сообщение от Сасаки.
– Ну? Каково?
Он почти ожидал, что услышит свист и то самое: «Зачётные сиськи».
– Это кто?
– Коллега. И она старше по званию.
– Смени телефон.
– Как будто я не пытался. Один я разрубил мечом прямо у неё на глазах – не помогло.
– Сочувствую.
Будь Хиджиката слабаком без капли самоуважения и без намёка на волю, он бы, наверное, обнял этого удивительного человека и заплакал у него на плече. Но Хиджиката был самим собой, поэтому он просто протянул руку и сказал:
– Тоширо.
– Шин… таро.
Рукопожатие у нового знакомого оказалось сильным и крепким, стопроцентно мужским. Хиджиката с трудом сдержал счастливую улыбку. Трудно было поверить, что после всех этих лет ему удалось встретить родственную душу в дурацком баре, куда он зашёл совершенно случайно. Интересно, любит ли Шинтаро самурайские боевики? Хорошо ли дерётся, сколько может выпить?
– Скажи... – Хиджиката махнул, чтобы им принесли ещё сакэ, и спросил, доверительно понизив голос: – Ты когда-нибудь слышал про планету Носекс?
Автор: Shinsengumi forever
Бета: Shinsengumi forever
Размер: 5 800 слов
Персонажи: Хиджиката, Кондо, Окита, Шинсенгуми, Кацура, Мацудайра и др.
Жанр: юмор, АУ
Тема: юмор
Рейтинг: PG-13
Саммари: По заявке: Хиджиката, фем!Кондо, фем!Окита, можно и других фем!персонажей. Тяжёлая судьба Хиджикаты: Кондо шастает перед ним голышом, Окита во время месячных — настоящая чума, а о прокладках и лифчиках он знает гораздо больше, чем ему хотелось бы. H!
Предупреждения: фем! и мэйл!персонажи
Хиджиката работал у себя в комнате, когда над казармами прогремело:
– Тоооошиии!
Хиджиката вздрогнул и втянул голову в плечи. Такая нетипичная реакция на собственное имя выработалась у него с тех пор, как у Кондо-сан появилась личная жизнь. Если эту смесь спокона и криминальных сводок можно было так назвать.
По энгава протопали шаги, сёдзи распахнулись, и Кондо-сан появилась на пороге, растрёпанная и несчастная.
– Тоши!
Ничего больше не сказав, она бросилась Хиджикате на шею и разрыдалась.
– Ну-ну, – рассеянно пробормотал он, одной рукой поглаживая её по спине, а другой отодвигая письменный прибор и пепельницу на безопасное расстояние. – Что случилось?
– Её отшили, – сказала Соко, заглянув в комнату. – Снова.
Кондо-сан зарыдала ещё горше, Хиджиката подавил вздох.
Он от души проклинал тот злополучный день, когда Кондо-сан вздумалось сходить в Такамагахару. Там она повстречала Шимуру Таэхиро и влюбилась в него, после чего жизнь Шинсенгуми превратилась в ад.
– Таэ-сан сказал, – Кондо-сан прерывисто вздохнула, – сказал, что не купил бы меня, даже будь я последним Барген Даш на витрине!
– Да он поэт, – протянула Соко.
Она уселась напротив Хиджикаты, скрестив ноги с тем расчётом, чтобы подол задрался, демонстрируя трусики. Жалкий трюк: Хиджиката за свою жизнь повидал столько трусов, сколько не снилось даже модельерам женского белья – панцушотом его было не пронять.
– Ублюдок забывается, – продолжила Соко. – Хиджиката-сан, вы должны поговорить с ним по-мужски.
– Я уже говорил. Несколько раз. Теперь у меня есть Бронзовая Карта почётного клиента Такамагахары.
– Ого, круто.
– Совсем не круто, учитывая, что это клуб для женщин.
– Дело во мне, да? – Кондо-сан наконец отстранилась от Хиджикаты и села прямо. Глаза у неё покраснели и припухли, макияж размазался, губы дрожали, и всё равно она выглядела привлекательно. – Тоши, скажи как мужчина, что со мной не так.
– Всё с вами так.
– Не щади меня!
– И не собирался.
Кондо-сан схватила его руку и прижала к своему бюсту.
– У меня грудь не упругая, да? Да?
– Упругая, – сказал Хиджиката сквозь зубы.
– Нет уж, ты пощупай!
Хиджиката послушно сжал пальцы.
– Сильнее!
– Повернитесь немного, – попросила Соко, – вы в кадр не попадаете.
– Ты чем там занимаешься?!
– Тоши, ну что?
Хиджиката закатил глаза.
– У вас упругая грудь, не волнуйтесь, – он попытался высвободить руку, но не тут-то было.
– Тогда проблема в ягодицах? Они недостаточно крепкие? Тоши?
Со стоическим спокойствием Хиджиката положил руку ей на ягодицы.
– Крепкие, насколько я могу судить.
– Ущипни.
– И не просите.
Кондо-сан совсем сникла.
– В чём же тогда дело? Может быть, он предпочитает женщин с обвислыми грудями и дряблой задницей?
– Ну и зачем вам такой извращенец?
– Или брюнеток? Или толстушек? Или… – она замерла, в ужасе прижав ладонь к губам. – Или плоскогрудых? Как думаете, если я сделаю пластическую операцию, Таэ-сан меня полюбит?
Соко покачала головой.
– Вряд ли найдётся клиника, в которой людей превращают в горилл.
– В самом деле, – Хиджиката достал новую сигарету и закурил, – что вы такого нашли в Шимуре? Он же тощий, ни рожи ни кожи.
– И одеваться не умеет. Розовая юката, в самом деле?
– И улыбается, как маньяк. Я бы людей с такими улыбками арестовывал превентивно.
– И у него садистские наклонности.
Хиджиката посмотрел на Соко.
– Что же тебя не устраивает?
– Если он женится на Кондо-сан, то станет нашим аники. Мне не нужен аники-садист.
– Ты просто боишься конкуренции.
– Таэ-сан обязательно полюбит меня, если я поработаю над собой, – заявила Кондо-сан.
Непохоже, чтобы она их слушала.
– Хорошая идея, – Хиджиката легонько похлопал её по плечу. – Сделайте тысячу махов мечом, просидите семь часов под водопадом. Тренировки – вот путь к совершенству.
– Нужно сменить стиль!
– Тоже вариант.
– Мне вдруг пришло в голову, что Таэ-сан может не любить полицейских. Возможно, он предпочитает медсестёр или стюардесс, как думаешь?
– Мне почём знать? Спросите Соко.
– Я посчитала, что из Кондо-сан с её внешностью получится отличная Госпожа. Мы сегодня прикупили кое-какие вещи и девайсы, но что-то пошло не так.
– Кто бы мог подумать.
Кондо-сан покраснела.
– Таэ-сан не любит бдсм.
– Все они так говорят, пока не заткнёшь им рот кляпом, – отмахнулась Соко. – Вам стоило быть понастойчивее.
– Я и была! А потом меня арестовали за сексуальное домогательство.
Хиджиката приложился головой об стол.
– Кондо-сан, в следующий раз, когда решите проявить настойчивость, предупредите меня заранее. Хочу привести дела в порядок, прежде чем делать сэппуку.
– Помните, что я всегда готова быть вашим кайшаку.
– Не сомневаюсь.
– Наверное, всё дело в том, что я некрасивая, – вдруг сказала Кондо-сан. – И глупая. И не умею вести себя с мужчинами.
Хиджиката посмотрел на неё со смесью раздражения и нежности. Он мог бы напомнить, как много она добилась в жизни, как много сделала для своих друзей – для самого Хиджикаты, – что она командует отрядом в полторы сотни мужчин, наконец, но жизнь приучила его не тратить слова зря.
– Вы красивая, – сказал он спокойно.
Кондо-сан часто заморгала.
– Правда?
– Ага.
Она покраснела и заулыбалась.
– Да вы настоящий дамский угодник, – протянула Соко. – Я всегда подозревала, что вы получили должность через постель.
– Заткнись.
– Это притеснение по половому признаку, шовинизм. Просто отвратительно.
Кондо-сан стукнула кулаком по ладони.
– Ты прав, Тоши, я не должна сдаваться! Я буду бороться за свою любовь!
– Не припомню, чтобы говорил такое.
– Я пригласила Таэ-сана в бассейн, и он согласился.
Хиджиката и Соко переглянулись.
– Да ну?
– Правда, он сказал, что придёт с друзьями из клуба. Они все очень обрадовались и что-то говорили про корпоратив.
– Они просто хотят поразвлечься за ваш счёт!
– Неважно. У нас свидание, и я должна хорошо выглядеть в бикини. Я сделала глубокую депиляцию, но всё равно волнуюсь. – Она направила палец на Хиджикату. – Тоши, посмотри, у меня из задницы волосы не торчат?
– Нет уж, увольте.
– Слышите, Кондо-сан, он просит отставки.
– Но это важно, Тоши! Если Таэ-сан увидит хоть один волосок на моей заднице, я сделаю сэппуку, клянусь.
– Почему я? Пусть Соко посмотрит.
– Я не могу. Если я увижу волосы в заднице человека, которому присягнула, что-то важное в моей душе сломается. Моя душа сломается.
– А что насчёт моей души?
Соко похлопала ресницами.
– Вы же мужчина. Вы один из этих вечно озабоченных свиней, которые готовы лгать и предавать, лишь бы увидеть хоть кусочек ягодицы.
– И ты ещё обвиняешь других в шовинизме?!
– Ну же, Тоши, – Кондо-сан повернулась к нему задом и начала поднимать юкату. – Ради нашей дружбы.
– Ради нашей дружбы, прекратите! – Хиджиката вцепился в её подол и потянул вниз.
– Хоть одним глазком!
– Нет значит нет!
– Продолжайте, – одобрила Соко. – Если я не смогу использовать это как компромат, то хотя бы выложу на Утехе ронина.
– Хватит снимать всё на камеру!
Хиджиката хотел выхватить у неё телефон, но в этот момент Кондо-сан повисла у него на поясе, и он потерял равновесие, растянувшись на столе. Тот опасно качнулся, письменный прибор перевернулся, и кисть покатилась по разбросанным документам, пачкая их тушью. Хиджиката попытался схватить её и задел локтем стакан с остывшим чаем. Казалось, катастрофы не избежать, но в последний момент Кондо-сан успела подхватить стакан, а Соко прихлопнула кисть ладонью.
Всё замерло, даже мухи перестали зудеть.
Хиджиката стиснул челюсти, чуть не перекусив сигарету, и начал наводить порядок: поставил стол ровно, собрал документы, вернул кисть в письменный прибор, стряхнул капли чая с рукава. Всё это время никто не издавал ни звука. Соко убрала телефон и сидела, смирно сложив руки на коленях, Кондо-сан прижимала стакан к груди и тревожно наблюдала за Хиджикатой. Наконец она не выдержала:
– Тоши, изви…
– Значит, так, – процедил Хиджиката, – мне нужно работать, а вы, Кондо-сан… идите и подумайте над своим поведением. Если вы собираетесь домогаться мужчин в хост-клубах, возможно, Шинсенгуми лучше самораспуститься. Пока нас не расформировали. А тебе, Соко, пора на патрулирование… Почему ты до сих пор в гражданском?
Соко смутилась.
– Я не смогу сегодня патрулировать. У меня… ну, знаете, эти дни.
Она даже слегка покраснела, но Хиджикату было не так легко обмануть. Когда-то давно Соко сказала ему, что месячные называются так, потому что идут месяц, и он поверил. Но с тех пор прошли годы, и это было непростое время – сейчас Хиджиката знал об особенностях женского организма намного больше, чем нужно знать здоровому молодому мужчине без психических отклонений.
Он достал из ящика стола ежедневник и пролистал до календаря.
– Ты уже брала выходной из-за менструаций – на прошлой неделе.
Соко даже глазом не моргнула.
– А, тогда я соврала, потому что мне было лень патрулировать.
– Я так и знал! – Хиджиката захлопнул ежедневник. – Марш работать.
Соко согнулась пополам, обхватила живот руками и захныкала.
– Мне плохо. Я хочу закутаться в одеяло, есть пончики и смотреть дораму.
– Я бы тоже от такого не отказался, но месячных у меня нет.
– Тоши! – Кондо-сан подбежала к Соко и обняла её. – Как ты можешь?! Мужчины такие бесчувственные.
Мелкая зараза показала Хиджикате язык из-за её плеча.
– Соко нужен выходной, – сурово сказала Кондо-сан. – Но кто-то должен возглавить первый отряд, пока ей нездоровится. Поэтому сегодня патрулировать будешь ты.
– Но…
Глаза Кондо-сан сверкнули.
– Это приказ.
Хиджиката молча затушил сигарету в пепельнице и взял новую.
– Понял.
Когда Кондо-сан говорила таким тоном, спорить с ней не решался даже Мацудайра.
– А теперь посмотри, есть ли у меня на заднице волосы.
– Обойдётесь.
– Это тоже приказ.
– В гробу я видал такие приказы!
Кондо-сан и Соко обменялись понимающими взглядами.
– Ну что ему стоит всего разок взглянуть?
– Я думаю, у него проблема. Возможно, он импотент.
– Не может быть!
– Или гей.
– Вон отсюда! – заорал Хиджиката.
Обеих как ветром сдуло. Хлопнули сёдзи, простучали быстрые шаги, послышалось хихиканье, и всё стихло.
Хиджиката прикрыл глаза. Он чувствовал себя измочаленным, как тренировочное чучело в додзё, а ведь ещё предстояло патрулирование.
Сёдзи снова раздвинулись. Наверное, Соко решила, что недостаточно помотала ему нервы, но Хиджиката на сегодня исчерпал свой лимит терпения. Он молниеносно схватил пепельницу и швырнул её в сторону входа. Нужно было как-то спустить пар, а Соко всё равно успела бы увернуться.
Но это оказалась не Соко.
– Хиджиката-сан, я принесла вам бэн…– пепельница угодила Ямазаки точно промеж глаз, отправив её в короткий полёт на энгава.
– Ямазаки! – Хиджиката привстал, чтобы броситься на помощь.
– Не волнуйтесь, Хиджиката-сан, – в дверь заглядывала Тэцуко. – Ямазаки-сан всё равно умеет готовить только анпаны, а я сделала для вас настоящий бэнто. – Она захлопала длиннющими ресницами. – С любовью.
Хиджиката пододвинул к себе какую-то бумажку с гербовой печатью и подписью сёгуна, стряхнул на неё пепел и продолжил курить, глубоко затягиваясь. Он не был ни геем, ни импотентом, но постепенно становился женоненавистником.
***
– Не смотрите! – визгливо кричала Кацура. – Развратные псы сегуната! Я на вас в суд подам!
Довольно нагло, учитывая, что она оказала сопротивление при аресте, попыталась перелезть через забор, но зацепилась подолом юкаты за гвоздь и застряла. Трусами на всю округу она сверкала по собственной вине.
– Не смейте прикасаться ко мне, извращенцы!
Кацура вертелась, безуспешно дёргая подол и умудряясь при этом ловко пинать несчастных рядовых, которые пытались снять её с забора. Хиджиката стоял в стороне, делая вид, что его происходящее не касается.
В конце концов, это Соко полагалось патрулировать сегодня и схлестнуться с Кацурой, а не ему. У Соко была базука и подходящий набор хромосом – они с Кацурой могли сражаться на равных, но не Хиджиката. Вокруг уже собралась приличная толпа зевак, а ему совсем не улыбалось оказаться в центре эротического скандала и схлопотать обвинение в домогательствах.
Поэтому он стоял, сунув руки в карманы, курил и пытался понять, почему Кацура носит стринги. Ему всегда казалось, что террористы, как и полицейские, должны одеваться практично, а стринги были прямой противоположностью слову «практичность».
Но он не мог отрицать, что у них есть и сильные стороны. Рядовым, которые пытались добраться до Кацуры, приходилось несладко. Будь над их головами обычная задница в брюках или хакама, проблем не возникло бы, но над ними маячила почти голая задница в стрингах, а рядовые Шинсенгуми, несмотря на высокий боевой дух, всё-таки были нормальными здоровыми мужчинами. Один за другим они валились на землю, истекая кровью из носа.
Когда последний боец пал, прижимая ладонь к лицу, Хиджиката решил, что пора действовать. Он направился к забору, перешагивая через павших, в два счёта добрался до Кацуры, дотянулся до торчащего гвоздя и отцепил подол.
– Большое спасибо, – проблеяла Кацура, оправляя юкату.
– Пожалуйста, – мрачно ответил Хиджиката и защёлкнул браслет наручников у неё на запястье.
Кацура была так удивлена, что без звука позволила спустить себя на землю и молчала, пока он зачитывал её права. Она заговорила, только когда Хиджиката вытащил телефон, чтобы вызывать подмогу и «скорую» для пострадавших.
– Не могу поверить, что моя смертоносная техника «Стринги-Убийцы» не подействовала. Что с тобой не так? Ты импотент? Бакуфу стерилизует своих псов?
Хиджиката хотел ответить, что человеку, которому приходится по несколько раз в день на протяжении многих лет видеть панцушоты Соко, какие-то там стринги не страшны, но не успел. Телефон в его руках вдруг завибрировал – пришло сообщение.
– Или ты гей? – не унималась Кацура. – Шинсенгуми приходится ублажать друг друга, потому что приличные женщины им не дают? И неприличные – тоже?
– Помолчи, – буркнул Хиджиката.
Он открыл телефон, посмотрел на имя отправителя и глухо выругался.
«Привет, Хиджиката-сан! Всё прохлаждаешься? Пока ты со своим гаремом проедаешь налоги честных граждан, Мимаваригуми работают в поте лица. Возможно, служение сёгуну – слишком элитное занятие для деревенских самураев вроде тебя? Высылаю селфи на фоне арестованных нами радикалов Джои. Сабу-чан~♥».
К сообщению крепилась фотография. Хиджиката только взглянул на неё и в сердцах бросил телефон на землю.
– Это селфи?! Селфи чего ты пыталась сделать?! И где же Джои? Не вижу ни одного, вообще ничего не вижу, кроме твоего декольте!
Кацура подобрала телефон и присвистнула.
– Теперь понятно, почему Стринги-Убийцы на тебя не подействовали. Это твоя подружка?
– Коллега, – буркнул Хиджиката. И зачем-то добавил после паузы: – Она старше меня по званию.
Кацура снова посмотрела в телефон, потом на Хиджикату, потом подошла и сочувственно похлопала его по плечу.
– И не нужно меня жалеть!
Кацуру он сдал людям Мацудайры так быстро, как только смог. Её ведь не зря прозвали «Убегающей Кацурой»: сложно было не столько поймать её, сколько удержать в плену – она ещё ни разу не задержалась в тюрьме дольше, чем на несколько дней. Хиджиката поспешил избавиться от неё, потому что не хотел портить репутацию Шинсенгуми. И ещё потому, что Кацура выносила мозги почти как дробовик: болезненно и полностью. Она просто не затыкалась, и к тому времени, как прибыли ребята из полицейского управления, Хиджиката успел остро пожалеть, что у него нет кляпа.
Кацура же как будто не замечала его неприязни: когда её уводили, она обернулась, подняла скованные руки и показала Хиджикате большой палец.
– Зачётные сиськи! – крикнула она и подмигнула.
Полицейские посмотрели на Хиджикату странно.
Всё-таки нужно было заткнуть ей рот её же стрингами, и плевать на эротический скандал.
В штаб-квартиру Хиджиката вернулся в мрачном расположении духа, и новость о срочном совещании офицеров настроение не улучшила.
Срочное совещание означало, что грядут неприятности: либо в городе возникла чрезвычайная ситуация, либо Кондо-сан придумала очередной способ закадрить своего хоста-гориллу. Хиджиката даже не знал, что хуже.
Терзаясь дурным предчувствием, он распечатал новую пачку «Майоборо» и направился в комнату для совещаний.
Он как раз собирался завернуть за угол, когда услышал голос Соко:
– Харада-сан, давай ещё разок. Сделай выпад… да, вот так круто!
Хиджиката выглянул на энгава. На тренировочном поле Харада, чью одежду составляли только форменные брюки и бинты на груди, позировала с копьём. На её бритом черепе красовался иероглиф «макото», а сама она старалась принять как можно более свирепый вид. Соко скакала вокруг с телефоном, рядом столпились остальные офицеры.
– Харада, ну сколько можно? – не выдержала Нагакура. – Я тоже хочу попозировать.
– Нет-нет, Нагакура-сан, тебе не подходит копьё, – отозвалась Соко. – Это не в твоём стиле.
– А что в моём стиле, по-твоему?
– Розовые сумочки и маленькие собачки, – прошептала Тодо.
Все захихикали.
– Ну и какого хрена вы здесь делаете? – поинтересовался Хиджиката. – Совещание через три минуты.
– Заместитель командующего?!
Все поспешно вытянулись по стойке смирно. Кроме Соко.
– А, Хиджиката-сан, – протянула она, – не хотите пофоткаться с копьём?
– Оно будет торчать из меня, я прав?
Соко заулыбалась.
– Давно мечтаю об охотничьей фото-сессии. Я в роли охотника, вы в роли кабанчика…
– Если так любишь ролевые игры, предлагаю такой вариант: я в роли твоего начальника, а ты в роли проштрафившегося офицера, который должен сделать сто кругов вокруг плаца.
– Э, нет, это не в моём стиле, спасибо.
Хиджиката перевёл взгляд на офицеров.
– Вам отдельный приказ нужен? Все марш на совещание!
Кондо-сан уже ждала их, непривычно серьёзная и мрачная.
– Попрошу внимания, – сказала она сурово. – У нас большие проблемы. Такасуги Шинске в Эдо.
Все шепотки и возня разом стихли, Хиджиката и сам подобрался, чувствуя прилив адреналина. Кацура считалась террористкой номер один в Эдо, но только потому, что база Такасуги находилась в Киото. Разница между ними была такая же, как между случайно взорвавшимся складом боеприпасов и хладнокровно спланированным взрывом в метро. Из всех врагов бакуфу Такасуги и его группировка – Кихейтай – были самыми опасными.
– Заки, – сказала Кондо-сан, – передаю слово тебе.
– Есть!
Голова Ямазаки была обмотана бинтами, но в целом выглядела она бодро.
– Нам не известно ни местонахождение, ни цели Такасуги, мы также не знаем, сколько с ним бойцов Кихейтай. Необходимо выследить его раньше, чем он успеет что-либо предпринять. Для начала хочу напомнить, как выглядит Такасуги и его ближайшее окружение. Ориентировки будут размножены и выданы всем бойцам.
Она щёлкнула пультом, и на интерактивной доске появилось размытое фото.
– Такасуги Шинске, – Ямазаки пролистала всё, что у них имелось: несколько не самых удачных фотографий, фоторобот и рисунок полицейского художника. – По нашим сведениям, сегодня он прибыл из Киото на своём корабле. О сопровождающих его лицах никаких сведений не поступало, но велика вероятность, что вместе с ним в Эдо прибыли все офицеры Кихейтай.
На доске появилось фото красивой свирепо улыбающейся блондинки.
– Киджима Матако по прозвищу Бордовая Пуля, – прокомментировала Ямазаки.
Следом появилось фото девицы с выкрашенными в бирюзовый цвет и стоящими торчком волосами.
– Хитокири Каваками Банко. Напоминаю, что она всегда ходит в солнечных очках с синими стёклами и наушниках. А это Такечи Хенпецу.
Ямазаки показала фото немолодой и непривлекательной женщины с крупными чертами лица.
– Было бы неплохо захватить её в плен: она не отличается боевыми навыками, зато отвечает за стратегию Кихейтай. А сейчас будьте внимательны: последняя по очерёдности, но не по значимости.
На доске появилось фото хорошенькой юной девушки с ярко-рыжими заплетёнными в косу волосами.
– Не обманывайтесь её внешностью: она аманто. Возглавляет седьмой отряд Харусамэ, состоящий из ято, и считается одним из сильнейших бойцов во Вселенной. Пытаться взять её в плен было бы слишком самонадеянно, другое дело – её подчинённые. Обращайте внимание на людей, которые ходят с зонтиками даже в пасмурную погоду, это отличительный признак ято.
Соко подняла руку.
– Я правильно понимаю, что окружение Такасуги состоит из женщин?
– Да, но…
Все заговорили разом:
– Он что, извращенец?
– Завёл себе гарем, неплохо устроился.
– Той рыжей хотя бы есть восемнадцать?
– Не судите сгоряча, – не выдержал Хиджиката. – Они могут быть просто боевыми товарищами.
– Вы такой наивный, – отмахнулась Соко. – Товарищами они могут быть, только если Такасуги гей.
– А как же дружба между мужчиной и женщиной?!
– Хиджиката-сан, посмотрите правде в глаза. Единственный мужчина на такую толпу женщин может быть только похотливым извращенцем. Или геем.
– Ты неправа, Соко, – вмешалась Кондо-сан. – Он может быть просто импотентом.
– И вы туда же!
Хиджиката вдруг поймал себя на том, что сочувствует Такасуги. Не будь они врагами, могли бы неплохо провести время: выпить сакэ, поговорить по душам – им бы нашлось, что обсудить.
Интересно, как Такасуги справляется? Бывают ли у него периоды, когда хочется уйти в какое-нибудь тихое место и ни с кем не общаться? Случается ли ему находить прокладки в ванной и вытаскивать трусики из-под подушки?
– Тоши?.. Тоши!
Хиджиката моргнул и понял, что ненадолго выпал из реальности. Кондо-сан держала его за плечи, у остальных, как он мельком заметил, был обеспокоенный вид.
– Я… извините.
– Ты выглядишь уставшим. Хорошо спал сегодня? Не забыл пообедать?
– Как вам мой бэнто, Хиджиката-сан? – вякнула Тэцуко.
Хиджиката потёр лоб.
– Прости. Я про него забыл.
– Он не обедал!
– Он устал!
– Хиджиката-сан, вам немедленно нужно отдохнуть!
В одно мгновение офицеры окружили его, причитая и охая так, словно он лежал на смертном одре. Хиджиката уже собрался прикрикнуть на них и напомнить о субординации, но передумал. В конце концов, отдых ему бы не помешал.
В итоге он поел, принял ванну – Тэцуко всё рвалась помассировать ему плечи или потереть спину – и лёг спать. Наверно, он действительно устал, потому что заснул сразу же, стоило голове коснуться подушки. Но сон не принёс облегчения.
Хиджикате снилось что-то странное – угрожающие, неясные фигуры, цветные вспышки, невнятные голоса. Он вздрагивал, просыпался и снова проваливался в сон, где его поджидали утомительно-бессмысленные видения. Что-то связное ему приснилось только под утро.
Во сне Хиджиката стал женщиной – самой настоящей женщиной, без члена и с бюстом. Соко и Кондо-сан восприняли эти изменения как повод устроить шоппинг. Они таскали его по магазинам, подхватив под руки – тонкие, с мягкими, никогда не сжимавшими рукоять меча ладонями.
– Вам нужен хороший поддерживающий бюстгальтер, – со знанием дела рассуждала Соко. – Иначе после тридцати у вас всё обвиснет.
Сама она никогда не носила бюстгальтер, Хиджиката, к своему несчастью, знал это совершенно точно.
– Верно, – согласилась Кондо-сан. – С такой грудью тебе необходим хороший бюстгальтер.
Хиджиката хотел сказать, что его грудь ничем особенным не выделяется, но посмотрел на себя и обомлел. Грудь стала огромной, такой большой, что, глядя вниз, он не видел собственных ног – только пышный бюст в глубоком декольте.
Пока он смотрел, не веря глазам, грудь стала ещё больше. Хиджиката в панике схватился за неё руками и почувствовал, как она движется, всё увеличиваясь в размерах.
Кондо-сан и Соко исчезли, Хиджиката остался один на один с грудью, которая становилась всё больше, и больше, и больше. Форма затрещала и расползлась по швам, а грудь продолжала расти.
– Помогите! – хотел крикнуть Хиджиката, но вышел только полузадушенный хрип.
Груди уже были больше него самого. Они взмыли вверх, как два огромных воздушных шара, и Хиджиката повис под ними, беспомощно дёргаясь. Он оказался в пустом пространстве, паря, подобно нелепому сиськожаблю. Сердце колотилось, как безумное, дыхания не хватало, голову сдавило стальными тисками. Хиджиката чувствовал, что задыхается.
Он заорал и проснулся.
Сайто лежала на нём, раскинув руки и ноги, мягкая грудь прижалась к его лицу, перекрывая доступ кислорода. Сама Сайто мирно спала, слегка посапывая и пуская слюни.
Хиджиката скатил её на пол и сел, тяжело дыша и утирая холодный пот.
Едва начало светать, но о том, чтобы снова заснуть, и речи быть не могло. Хиджиката взял пачку «Майоборо» и перебрался на энгава. Там он и просидел до побудки, выкуривая одну сигарету за другой, чтобы успокоиться. К тому времени как пачка опустела, он принял решение.
***
– Отпуск? – повторил Мацудайра.
– Сколько можно переспрашивать? Я говорю на иностранном языке?
– Любой полицейский, который просит отпуск, для меня – инопланетянин. Ты аманто, Тоши? Ты извращенец?
– Завязывайте с этим! – Хиджиката прикрыл глаза и постарался взять себя в руки. – Отпуск на две недели. Просто подпишите.
Мацудайра потрогал его заявление пальцем, словно сомневался, настоящее ли оно.
– Такасуги что-то затевает, Кацура сбежала из-под ареста, сёгуну, членам правительства и иностранным послам требуется круглосуточная охрана, а ты просишь отпуск. Ты в порядке, Тоши?
– Не в порядке. Поэтому мне и нужен отпуск.
Мацудайра покачал головой.
– Два дня за свой счёт. Только потому, что я сегодня добрый.
– Двух дней недостаточно, одна дорога займёт больше суток.
– А ты куда собрался? – Мацудайра подмигнул. – Курорт, пляж, море? Девочки в бикини?
Хиджиката содрогнулся.
– Ничего подобного. Хочу слетать в космос, – он вытащил рекламный проспект и торжественно положил на стол. – На планету под названием Носекс, чьё население составляют одни мужчины.
– Как? Гомосекс?
– Носекс! – Хиджиката блаженно зажмурился. – Женщинам старше трёх месяцев въезд строго запрещён. Даже транссексуалов не пускают. Только биологические мужчины любой расы могут жить на этой планете.
Мацудайра со скептическим видом перелистал проспект.
– «Из-за близости местного светила температура на планете не опускается ниже сорока градусов. Местная вода непригодна для употребления, её импортируют. Воздух разреженный, поэтому землянам рекомендуют пользоваться кислородными масками. Атмосфера планеты очень вредна для женского организма, поэтому женщинам любой расы въезд строго воспрещён».
Хиджиката воодушевлённо кивнул.
– Идеальное место для отдыха, правда ведь?
Во взгляде Мацудайры появилось что-то похожее на сочувствие.
– Слушай, Тоши, я вижу, что тебе нелегко. Вижу, но не понимаю. Живёшь в настоящем мужском раю, и ещё недоволен.
Хиджиката промолчал.
В раю? Может быть, со стороны так и казалось, но он-то смотрел не со стороны. Панцушоты, бикини, короткие юбки, неловкие столкновения в ванной, незапертые двери в раздевалку, падения грудью на лицо – всё то, что так будоражит умы мужчин, было для Хиджикаты обыденностью. Он привык находить трусики в самых неожиданных местах, привык к разговорам о месячных и бритье ног – он даже к виду этих небритых ног давно привык. Он бегал в аптеку за тампонами, потому что Соко была не в состоянии следить за собственным циклом; он стучал, даже входя в мужской туалет, потому что офицеры могли заскочить туда, чтобы подтянуть чулки; он щупал грудь Кондо-сан и помогал ей выбирать бельё, потому что она доверяла его мужскому вкусу. Наверное, в мире нашлось бы множество мужчин, мечтающих оказаться на его месте, но ни один из них на его месте не был.
Нет, Хиджиката не жалел о том, что когда-то встретил Кондо-сан и Соко, не жалел, что вступил в додзё Шиэйкан. Кондо-сан спасла ему жизнь, а дружба с ней и девушками из додзё придала этой жизни смысл, превратила его из одинокого озлобленного зверёныша в человека. Хиджиката не жалел, просто… ему нужна была передышка.
Он так и сказал:
– Мне нужно отдохнуть.
– От чего?
– От всего! – заорал Хиджиката. – От прокладок, трусов, сисек! От женщин!
Мацудайра молча снял пистолет с предохранителя.
– Человек, который устаёт от женщин – не человек, а живой труп. Позволь мне избавить тебя от страданий.
Телефон в нагрудном кармане завибрировал. Хиджиката выхватил его, открыл сообщение и, даже не читая, швырнул на стол.
– Вот это, по-вашему, нормально?!
Мацудайра присвистнул:
– Зачётные сиськи.
Рука Хиджикаты дёрнулась к рукояти меча.
– Ладно, ладно, – поспешно сказал Мацудайра. – Я вижу, что тебе нужен отдых, но больше двух дней дать не могу при всём желании. Ты мне нужен здесь.
Хиджиката сделал глубокий вдох и попытался успокоиться.
Два дня – это ведь не так уж плохо. Можно снять номер в отеле, отключить телефон, хорошенько выспаться и посмотреть старые самурайские боевики. Всё равно он не сумел бы оставить Шинсенгуми на целых две недели – начал бы думать о том, как они справляются в его отсутствие, и в итоге вернулся бы раньше времени.
– И ещё, – Мацудайра вырвал листок из ежедневника, что-то быстро написал и положил поверх заявления. – Ты так хреново выглядишь, что даже меня проняло. Но не волнуйся, старик позаботится о тебе.
– Что это? – подозрительно спросил Хиджиката.
– Телефон хорошего врача. Я у него лечился, так что не сомневайся – мужик знает своё дело. Не волнуйся, Тоши, импотенция не приговор, – Мацудайра подмигнул. – Ты ещё повоюешь.
– Вы меня вообще слушали?!
Хиджиката сидел на скамейке в парке, вытянув ноги, и мрачно курил.
Получив двухдневный выходной, он переоделся в штатское и отправился в город, чтобы наконец-то отдохнуть. Он собирался немного погулять, посидеть в закусочной, потом отправиться в отель, повесить на дверь табличку «Не беспокоить» и проспать не менее двенадцати часов. Таков был план, но Хиджиката столкнулся с неожиданным препятствием: как он ни старался, расслабиться не получалось. Настроение было отвратительным, и чем дальше, тем хуже оно становилось.
Над ухом вдруг звонко тявкнули, и свет перед глазами тут же померк. Голова Хиджикаты оказалась внутри горячей влажной пасти, в лоб упёрлись клыки. От неожиданности он задёргался, потом сообразил, что случилось, нащупал руками огромные челюсти, с усилием раздвинул их и освободился.
– Фу! Плохая собака.
Йорозуевский щенок уставился на него умильным взглядом, вывалив ярко-розовый язык.
– Хороши же твои способы здороваться.
Хиджиката достал платок и начал вытирать собачью слюну с лица, а другой рукой потрепал щенка по голове. Тот завилял хвостом и подставил лоб ему под ладонь. Это было не очень-то правильно с точки зрения дрессуры, но собаку, которая при встрече пытается прокусить тебе череп, уже ничем не испортишь.
К тому же Хиджиката любил собак.
– Где твои хозяева? – спросил он, запуская пальцы в густую шерсть. – Завалились спать, а про тебя забыли?
Щенок согласно заскулил, и Хиджиката почесал его за ухом.
– Ты-то меня понимаешь. Тебе ведь тоже приходится выживать в толпе женщин.
Щенок тявкнул и положил огромную башку Хиджикате на колени.
– Вот и я о том же. Нам, мужчинам, нужно держаться вместе, верно?
Хиджиката невесело хмыкнул. Подумать только, до чего он дошёл – готов разговаривать с любым мужиком, пусть даже мохнатым и четвероногим.
– Садахару, вот ты где!
К ним подбежала очкастая девчонка из Йорозуи.
– Хиджиката-сан, добрый день. Надеюсь, Садахару вам не докучает?
Щенок презрительно зевнул и перевернулся на спину, раскинув лапы. Хиджиката улыбнулся.
– Всё в порядке, у нас тут мужской разговор.
Очкастая хихикнула.
– Жаль вас разочаровывать, но Садахару девочка.
Хиджиката, уже потянувшийся, чтобы почесать щенку пузо, замер.
– Как… девочка?
– Конечно, имя у неё мужское, это сбивает с толку. У Кагуро-куна оригинальный подход к именам.
Щенок, возмущённый тем, что его перестали гладить, задрыгал лапами, привлекая внимание. Хиджиката тупо уставился на его… её промежность, потом сообразил, как выглядит со стороны, и поспешил отвернуться.
Очкастая снова улыбнулась.
– Обычно Садахару не очень-то жалует мужчин, но вы ей нравитесь. Хиджиката-сан, вы настоящий друг женщин.
Вечером Хиджиката напился.
Он зашёл в первый попавшийся бар, взял бутылку сакэ и принялся методично надираться. Хотелось забыть обо всём, хотелось почувствовать радость, пусть даже за счёт той обманчивой эйфории, которую дарит алкоголь. Но не сложилось. Бутылка постепенно пустела, перед глазами всё уже плыло и покачивалось, но лучше не становилось. Наверное, нельзя почувствовать радость, напиваясь в одиночку.
Хиджиката собрался позвать в бар кого-нибудь из знакомых, даже телефон достал, и вот тут его окончательно придавило.
Почти все его знакомые были женщинами. Мелкий из Йорозуи не годился в собутыльники, как и бомж, иногда таскавшийся с Гинко. Имаи Нобуро был офицером Мимаваригуми, а значит, конкурентом и, возможно, врагом. Мацудайра был старше по званию, все остальные сослуживцы – младше. Хиджиката в отчаянии пролистал список контактов, постепенно убеждаясь в том, что у него просто нет знакомых мужчин, с которыми можно по-приятельски поговорить и посидеть в баре. Как будто он был главным героем гаремного аниме.
Хиджиката огляделся в поисках собутыльника – он уже готов был пить и с незнакомцами, – но и в этом ему не повезло. Бар, в который он зашёл, не посмотрев на вывеску, был со спортивным уклоном. На стенах висели телевизоры, по которым крутили трансляции различных соревнований, и все посетители не сводили глаз с мониторов, то и дело разражаясь воплями радости или разочарования. Прежде чем искать компанию, стоило поискать другой бар.
– Кто же так бьёт? И это чемпион округа?
Хиджиката, уже полезший за бумажником, чтобы расплатиться, обернулся на голос. Через стул от него сидел человек в красивом хаори с цветочным узором и соломенной шляпе, низко надвинутой на глаза. В другое время Хиджиката отнёсся бы подозрительно к тому, кто не снимает дорожную шляпу в помещении, но не сейчас. Сейчас он перевёл взгляд на телевизор перед стойкой – там шли соревнования по борьбе. Некоторое время они с человеком в шляпе наблюдали за боем.
– Тормоз, – наконец высказался Хиджиката. – Парню в красном нужно было поставить подножку, был же шанс.
– Это запрещено правилами. К тому же его противник выше и тяжелее, он бы задавил его массой.
– Только если сопли жевать.
– А ты бы что сделал?
– Врезал бы здоровяку в челюсть, чтобы дезориентировать, а потом взял бы за уши и от души приложил затылком о пол.
Человек в шляпе хмыкнул.
– И всё это тоже запрещено правилами.
– Вот поэтому я и не люблю спорт.
Они замолчали. Хиджиката мысленно выругался – беседа только завязалась, а он всё испортил. Нужно было придумать другую тему для разговора, но ничего не приходило на ум.
– Тогда что ты делаешь в спортивном баре?
Кажется, не только ему требовался собеседник.
– Зашёл случайно. Нужно было напиться.
– Звучит депрессивно.
– Так и есть, – Хиджиката взял бутылку, наполнил свою пиалу, потом посмотрел на человека в шляпе. Тот кивнул, и Хиджиката подлил сакэ и в его пиалу тоже. – Я действительно в депрессии. Даже выходной взял, чтобы немного прийти в себя.
– Ха, выходной, – его теперь уже собутыльник опустошил пиалу одним глотком. – Я сбежал в другой город, чтобы прийти в себя.
Хиджиката быстро ощупал его взглядом, отметил прямую осанку, слишком широкие рукава, в которых легко уместился бы танто или парочка бомб, но тут же одёрнул себя. Он был не на работе.
– Некоторые пытаются сбежать от проблем в другие страны, но Интерпол всё равно их ловит. Надеюсь, ты не из их числа.
Человек в шляпе рассмеялся глухим горловым смехом, потом взял свою бутылку и налил сакэ им обоим.
– Нет, нет, Интерпол меня не волнует.
Они отсалютовали друг другу.
– И в чём же твоя проблема?
Некоторое время царила тишина, Хиджиката уже начал думать, что не дождётся ответа.
– Только попробуй засмеяться, и я тебя убью.
«Попытаешься», – подумал Хиджиката, а вслух сказал:
– Не смеюсь над чужими проблемами.
Человек в шляпе отставил пиалу в сторону, навалился на стойку и глухо сказал:
– Несколько дней назад я вдруг понял, что среди моих знакомых практически нет мужчин.
Хиджиката подавился сакэ, а он продолжал:
– Мои бывшие друзья, моё нынешнее окружение, мои союзники, мои враги – почти все они женщины. Одна бегает за мной, как старшеклассница, разве что любовные записки не подбрасывает. Но её как раз можно игнорировать, в отличие от той, что бегает за маленькими мальчиками. Третья придумывает и распевает песни… лучше бы я их не слышал. И она ещё самая нормальная из всех. – Чем дольше он говорил, тем глуше становился его голос. – А вот четвёртая… от неё никуда не денешься. Ест за десятерых, засыпает на моём футоне, разгуливает в одних трусах, а иногда и без них. И даже не понимает, в чём проблема. – Он сгорбился, сжимая в руке пиалу. – У меня уже была одна такая… знакомая. Чесала зад и поправляла лифчик при мне, а когда я отворачивался, дразнила девственником. Нам было по четырнадцать лет, конечно, я был девственником!
Хиджиката вспомнил сначала Соко, а потом Сакату Гинко из Йорозуи и проникся к новому знакомому неподдельным сочувствием.
– Мне даже выпить не с кем, – пожаловался тот. – Когда я поймал себя на том, что готов напиться с Абуто, я… просто взял корабль и сбежал в Эдо.
Он издевательски засмеялся и осушил пиалу одним глотком. Хиджиката молча налил ему, а потом и себе.
– Не понимаю, почему, ведь в Эдо у меня ещё больше знакомых женщин. Наверное, нужно бежать в космос, там я хотя бы смогу выпить с помощником Тацуми.
Хиджиката смотрел на него, не веря глазам. Этот человек был послан ему самой судьбой – боги, не иначе, свели их за стойкой бара. Показалось даже, что они знакомы – наверное, в одной из прошлых жизней они были лучшими друзьями или братьями.
Хиджиката мотнул головой, безуспешно пытаясь вернуть ясность мысли, и сказал:
– Ты не поверишь, но у меня та же беда.
Впервые за всё время собеседник повернулся к нему – из-под шляпы была видна только нижняя часть его лица.
– Что значит «та же»?
– То и значит, – Хиджиката взмахнул рукой, слегка пошатнувшись. – Вокруг меня – одни женщины. Моя начальница, мои коллеги, мои враги и мои приятели – ни одного мужика, если не считать мелкоту и стариков. Даже кобель, которого я сегодня почесал за ухом, оказался сукой! Среди них я скоро забуду, что я мужчина. Они советуются со мной по поводу белья и парней, просят застегнуть лифчик и сгонять за тампонами, сверкают при мне трусами без смущения… Я не гей и не импотент, но… но это просто чересчур. Даже сакэ можно отравиться – что угодно будет вредным, если употреблять в больших количествах. – Он поспешно добавил: – Кроме майонеза, конечно.
Наверное, со стороны это всё звучало нелепо, как выдумка спермотоксикозного подростка. Хиджиката достал телефон и положил на стойку, открыв последнее сообщение от Сасаки.
– Ну? Каково?
Он почти ожидал, что услышит свист и то самое: «Зачётные сиськи».
– Это кто?
– Коллега. И она старше по званию.
– Смени телефон.
– Как будто я не пытался. Один я разрубил мечом прямо у неё на глазах – не помогло.
– Сочувствую.
Будь Хиджиката слабаком без капли самоуважения и без намёка на волю, он бы, наверное, обнял этого удивительного человека и заплакал у него на плече. Но Хиджиката был самим собой, поэтому он просто протянул руку и сказал:
– Тоширо.
– Шин… таро.
Рукопожатие у нового знакомого оказалось сильным и крепким, стопроцентно мужским. Хиджиката с трудом сдержал счастливую улыбку. Трудно было поверить, что после всех этих лет ему удалось встретить родственную душу в дурацком баре, куда он зашёл совершенно случайно. Интересно, любит ли Шинтаро самурайские боевики? Хорошо ли дерётся, сколько может выпить?
– Скажи... – Хиджиката махнул, чтобы им принесли ещё сакэ, и спросил, доверительно понизив голос: – Ты когда-нибудь слышал про планету Носекс?