Джои. тотал!АУ. Фик (2), арт (1)
Название: Занимательная демонология
Автор: Joui, Inc.
Бета: Joui, Inc.
Размер: 1372 слов
Персонажи: Джои
Тема: тотал!АУ
Жанр: юмор, экшн
Рейтинг: PG-13
Саммари: Кацура новичок в команде экзорцистов, но чувствует, что готов к индивидуальным подвигам.
– Попался, проклятый демон! – крикнул Кацура, пинком выбивая дверь. Комната за дверью оказалась пустой. Как и три комнаты до неё.
– Может хватит уже орать? В ушах от тебя звенит, – пожаловался Гинтоки, лениво почёсывая затылок крестом. – Ты уверен, что кристалл указал тебе именно на этот дом? Тут никого нет.
– А если и был, он давно скрылся, – добавил Сакамото.
– Я бы тоже скрылся, если бы по моему дому какой-то псих бегал и постоянно орал, – сказал Гинтоки.
– Я не орал, это был мотивирующий возглас для поднятия нашего боевого духа, – обиделся Кацура.
– Ты сам-то понял, что сказал?
– "Боевой дух и командные чувства очень важны при изгнании демонов, ибо позитивные эмоции могут противостоять злым потусторонним чарам", – на память процитировал Кацура.
Сакамото засмеялся.
– Это что, из "Занимательной демонологии"? – спросил Гинтоки. – И почему из сотни новобранцев именно нам достался задрот?
– У него в общежитии на стене даже портрет магистра Шоё висит, – наябедничал Сакамото.
Кацура покраснел.
– Эта книга – самое выдающееся творение магистра и я...
– Ладно, ладно, не гунди. Пойдём уже обратно, – сказал Гинтоки, запихивая крест в карман, и они начали пробираться к выходу. Но Кацура всё же был уверен, что демон так и остался где-то в заброшенном доме и смотрит теперь на них из окна и тихонько хихикает... Непростительно!
На обратном пути в штаб экзорцистов Гинтоки и Сакамото всю дорогу спорили о том, где лучше пообедать, а Кацура размышлял. Указания магического кристалла были яснее некуда, пусть Гинтоки и сомневался в способностях Кацуры их верно истолковать. Нужно вернуться и попробовать обыскать дом ещё раз. В таких старых, пустых зданиях обязательно есть потайные ходы, секретные подвалы и другие укромные места, где могут таиться демоны.
– Карри!
– Гамбургеры!
Перепалка Гинтоки и Сакамото прервала мысли Кацуры, и тот нахмурился. В "Занимательной демонологии" часто упоминалось, что в одиночку против демонов сражаться новичкам совсем не рекомендуется. Но в одной из биографий магистра Шоё описывался случай, когда магистр собственноручно победил с десяток кровожадных демонов-людоедов!
– Если я хочу считать себя учеником магистра, я должен повторить его подвиг! – решил Кацура.
– Что ты там бормочешь? – сказал Гинтоки. - Мы пришли!
– Рыбный ресторан? – удивился Кацура.
– Это называется "компромисс", Зура. Один из важных элементов командной работы, так вроде в твоей любимой книге было? – Сакамото со смехом потрепал Кацуру по голове, и тот окончательно решил, что этой же ночью вернётся в заброшенный дом, победит тамошнего демона и потребует перевод в другой отряд. Вот в команде Хиджикаты, например, всегда порядок и высокие проценты успешных операций. Кацура хлебал рыбный суп и представлял своё фото на доске почёта в штабе. Только это его примиряло с суровой действительностью, в которой Гинтоки и Сакамото не горели желанием бороться с демонами.
**
Ночью заброшенный дом казался ещё более неуютным, чем при свете дня. Совсем некстати Кацуре вспомнились страницы из "Занимательной демонологии", где рассказывалось, что ночью потусторонние существа сильнее, чем днём.
– Попался, проклятый демон! – прошептал Кацура, тихонько толкнув входную дверь. Так как на этот раз он был один, он решил, что слишком громко кричать мотивирующий возглас не стоит. Кацура нащупал в кармане крест и водяной пистолет, наполненный святой водой, и смело зашёл в дом. И сразу же споткнулся об что-то в темноте.
– Чёрт! – прошипел Кацура.
– Чего? – спросил голос почти над ухом Кацуры.
Кацура заорал.
– Хватит вопить как потерпевший! После твоих утренних выступлений у меня уже мигрень, – сказал голос. Кацура отметил про себя, что голос мужской, глубокий и довольно приятный. Не таким Кацура представлял себе голос исчадия ада. Но внешность может быть обманчива.
– Чего тебе надо, демон? – спросил Кацура.
– Мне? Это же ты вломился ко мне домой без приглашения. И даже ноги не вытер об коврик, – тут голос стал укоризненным.
– Извини, – сказал Кацура, но тут спохватился, что инициатива разговора от него ускользает и добавил: – Покажи своё мерзкое обличье, чудовище!
– Что-то ты сильно дерзкий, – сказал голос. Но вокруг начали медленно разгораться шары призрачного огня, пока наконец в их бледном свете Кацура не смог разглядеть говорившего. Кацура почувствовал некоторое разочарование – демон оказался не рогатым и хвостатым чудовищем с козлиной мордой, а почти неотличимым от человека. Странными были только его легкомысленное фиолетовое кимоно, расшитое золотыми бабочками, и чёрная повязка на глазу. Теперь, когда Кацура видел, с кем имеет дело, его уверенность в себе вернулась.
– Я пришёл победить тебя! – сказал он.
– Серьёзно? – дёрнул бровью демон. – А сегодня утром я в вашей команде такого энтузиазма не наблюдал.
– Так ты был тут?! – переспросил Кацура.
Он так и знал! А ему не верили!
– Я уже об этом упоминал. Ты не очень-то наблюдателен, да?
"Занимательная демонология" настоятельно рекомендовала не поддаваться на провокации потусторонних существ, потому Кацура это не удостоил ответом.
– Ты использовал какую-то сильную магию, чтобы скрыть своё присутствие? – спросил он.
– Нет, просто не все могут меня видеть.
– Да? – заинтересовался Кацура. Он демона прекрасно видел, неужели это означало, что у него какие-то особенные способности? Третий глаз, шестое чувство?
– Меня видят только девственники, – ухмыльнулся демон.
Кацура вспыхнул.
– Что, я угадал? Я ведь шутил! Вот умора! – демон обидно засмеялся. – Если хочешь, я знаю парочку суккубов...
– Кончай разговоры и готовься к смерти, чудовище! – Кацура выхватил крест и пистолет. Заветы "Занимательной демонологии" о том, что поддаваться на провокации нельзя, были забыты. Сейчас у Кацуры на уме было только одно – святой водой демона парализовать, пригвоздить к полу распятием, а потом обвести мелом магический круг и прочитать заклинание изгнания.
Но всё сразу пошло не так. Кацура выстрелил в сторону демона из водяного пистолета, но демон резво увернулся. Тогда Кацура продолжил атаковать, шесть почти одновременных коротких выстрелов должны были перекрыть все направления для побега – но демон взмыл почти под потолок, куда струйки из водяного пистолета не дотягивались. Кацура нажимал курок ещё и ещё, но бесполезно. Наконец пистолет грустно хлюпнул и Кацура понял – вода в нём кончилась.
– Так в чём дело, ты же собирался меня убить? – демон спустился пониже и нахально улыбался. Кацура кинул в него теперь уже бесполезным пистолетом, но, конечно, не попал.
– Ну держись, – пригрозил Кацура, поудобнее перехватил распятие и бросился в лобовую атаку. Наверное, такого демон не ожидал, потому что не смог увернутся, и Кацура ткнул ему в лицо крестом.
– Ах ты гадёныш! – заорал от боли демон и пнул Кацуру в уязвимое место так, что тот аж согнулся от боли. Если бы Кацура мог сейчас вспомнить "Занимательную демонологию", то он бы процитировал, что никогда не следует вступать в ближний бой с демонами, если те не хорошо зафиксированы. Но у Кацуры сейчас были проблемы гораздо более насущные – демон схватил его за шею и впечатал в стену. Кацура смотрел в горящий красным огнём глаз демона, отстранённо наблюдал, как по его бледной щеке стекают струйки крови от раны, нанесённой крестом, и думал, что стыдно так бесславно заканчивать только что начатую карьеру экзорциста.
– Если хочешь позвать на помощь, не пытайся! – сказал демон и сдавил горло Кацуры посильнее.
Помощь? Нет, это было ниже достоинства Кацуры. Он сам решил бороться с демоном и не имел права втягивать никого в свои проблемы. Но одно, самое последнее оружие у него ещё было.
– Incendant et Me et Eum... – начал он заклинание.
– Гинтоки! – неожиданно заорал демон. – Он же нас всех убьёт!
– Не паникуй, Такасуги, – откуда-то из тени раздался знакомый голос и остальная часть заклинания застряла у Кацуры в горле. Откуда тут Гинтоки?!
– Ну, Зура, не расскажешь, что происходит? – Гинтоки показался из-за погрызенной крысами пыльной занавески.
– Не Зура, а Кацура! – хрипло сказал Кацура, когда демон наконец отпустил его горло. – И это ты расскажи, что происходит! Ты заодно с демоном? Ты хочешь меня убить?
Тут из глубины тёмного дома показался и Сакамото и рассмеялся.
– Однако и самомнение у тебя, новичок! – сказал он. – Никто не хочет тебя убить, если бы хотели – ты бы уже десять раз умер. У нас были бы большие проблемы, если бы новичок нашей команды погиб.
– Потому мы хотели, чтобы ты понял, что делать не надо. Вот так бывает с теми, кто геройствует в одиночку, – добавил Гинтоки. – Если бы на месте Такасуги был чужой демон, от тебя бы уже и мокрого места не осталось.
– Мокрого бы точно нет, он же хотел тут всё спалить, – недовольно сказал Такасуги, почёсывая уже затягивающуюся рану на щеке. – Гинтоки, ты уверен, что стоило ради него проводить показательное выступление? Не похоже, что он что-то понял.
– Он же не совсем идиот, – с сомнением сказал Гинтоки.
– Я всё понял, – сказал Кацура. – Кроме одного – он кто такой?
– Демон я, демон, – ухмыльнулся Такасуги.
– Но хороший демон! – засмеялся Сакамото.
– Хороший демон? – переспросил Кацура. Это в его картину мира не очень укладывалось.
– Тебе ещё многое предстоит узнать о жизни, Зура, – ответил Гинтоки.
И на этот раз Кацура его не поправил, он искал в памяти подходящую цитату из "Занимательной демонологии".
Название: Змеи
Автор: Joui, Inc.
Бета: Joui, Inc.
Размер: 1970
Пейринг/Персонажи: Шоё/Такасуги (односторонний)
Тема: тотал!АУ
Жанр: драма, немного психоделики
Рейтинг: R
Саммари: Такасуги ищет черты Шоё-сенсея в других
Лунный диск оплавился, как свечной огарок, – месяц шел на убыль. Грязные бурые подтеки на полу складывались в замысловатый узор, тело в дальнем углу комнаты не двигалось, лежало сломанной куклой. Молочные блики причудливо освещали лицо, выгодно подчеркивая его белизну и заостряя черты. Длинные, золотистые даже сейчас, волосы лежали тут же, отдельно, заботливо свернутые в две переплетенные окружности, как знак бесконечности или обручальные кольца. Шинске легко спрыгнул с подоконника и, стараясь не сходить с лунной дорожки, сделал несколько шагов. Тело предсказуемо дернулось.
– Пожалуйста…
– Я же просил молчать, – разочарованно бросил Шинске и наклонился, заслонив собой луну.
***
Их было трое, тех, для кого не существовало ориентиров, кроме учителя Шоё. Потом стало четверо, но Сакамото прибился к ним слишком поздно и не успел полностью проникнуться речами учителя. До его появления в старшей школе Шинске отчаянно скучал. Новый историк покорил даже слегка заторможенного Гинтоки, впечатлил задрота-выскочку Зуру, а Шинске вознес его на пьедестал, предназначенный богам, идолам и первой любви. Он только раз вслушался в разговоры и захлебнулся пониманием, чужими истинами и осознанием важности своего предназначения. Будто сделал шаг в пропасть, и сердце упало в живот, а сам Шинске не рухнул на землю, а воспарил в самое чистое небо. Шоё-сенсей рассказывал о политике, комментировал экономические сводки, объяснял шаги правительства в отношении внешней политики, сплетая, будто затейливую паутину, цепь событий прошлых веков с настоящими временами. Он говорил об Императоре и мифическом герое Кинтаро, о черных кораблях Перри и освободительной армии Джои. Рефреном звучало слово «свобода», откликаясь внутри соленой терпкой волной. Им всем следовало выбрать правильные цели и стать ключевыми фигурами в новом витке японской истории. Сражаться за правду – что может быть прекраснее, погибнуть ради общего блага – разве существует что-то более героическое?
– Давайте подумаем, какими критериями обуславливается процветание страны, какие формы правления этому способствуют, почему решение командующего Каёкавы Хатиро не может считаться изменой?
Шоё-сенсей говорил, его глаза светились, еще ярче отблескивали очки, ловя солнечные лучи, заглядывающие в класс. Он расхаживал взад и вперед, скрипя старыми ботинками, волосы, тронутые скорбью и солнцем, змеились по плечам и теми же змеями-альбиносами вползали в сознание. Касались Шинске раздвоенными языками, нашептывали, спрашивали голосом учителя, что он, Шинске, думает о насаждении инородных культур, как оценивает влияние Родена на японское искусство, к чему ведет увеличение квот на иностранных работников.
***
Поезд несся по тоннелю, рассекая темноту горящим сотнями ватт глазом, и Шинске несся вместе с ним. Бесцветный усредненный клерк напротив, живая демонстрация успешного жизненного пути, ожесточенно тыкал в свой телефон толстыми пальцами с аккуратными ногтями.
Шинске вышел на станции Акихабара, любовь к этому району была из области бессознательного. Он не связывал ее с любовью к осенним мотивам – название было слишком привычным для того, чтобы воспринимать его смысл*. И все-таки в поисках жертвы чаще всего направлялся именно сюда: где еще можно было встретить подходящих его нуждам людей? Беспокойные, болезненно бледные вспышки мерещились Шинске повсюду – такими он видел достойные кандидатуры, не людьми, но вспышками золотистого сияния в толпе. Слишком ярко. Но и с этим он справлялся – выходя на охоту, Шинске всегда прикрывал повязкой левый глаз, тот, что со стороны сердца, чтобы свести волнение к минимуму. И люди шарахались в сторону от его взгляда, словно косяки пугливых рыб.
Хрупкая девушка с фальшивым восторгом на лице закончила оттирать желтушное пятно с рубашки, подмигнула Шинске с огромного экрана и сменилась серьезным лицом ведущего новостей. По низу экрана побежала новостная строчка, сообщавшая, что маньяк, питающий слабость к длинноволосым блондинам и расправляющийся с жертвами с особой жестокостью, все еще не пойман. Шинске насмешливо хмыкнул и щелкнул зажигалкой, а затем раздраженно отвернулся. Можно подумать, когда-то существовали нежные маньяки, чьи убийства могли бы послужить остальным примером. Слева полыхнула знакомая золотая вспышка, сладко заныло сердце, – в маленькую квартиру на окраине Токио наметился гость.
***
В учителе Шоё не было никакого надрыва и никакой трагедии – только светлая грусть и прохладная решимость, – зато в Шинске их было с лихвой, и это грозило однажды выродиться в настоящий греческий эпос, где правит слепой беспощадный фатум.
У первой женщины Шинске были ровно такие же волосы: светлые, змеистые, выцветающие отчаянием. «Тебе нравится?» – спрашивала она, глядя, с каким нездоровым удовольствием он сгребает их в кулак и трет о щеки, прикладывает к глазам, забирает в рот. Дура, безбожная идиотка, что она могла знать. Вторая и третья, равно как и все последующие, тоже не отличались умом, но волосы у всех были отменные. Шинске было не до любви, весь его разум, а за ним и остальное, принадлежали одной идее – быть достойным учителя Шоё.
Его забрали прямо из класса. За окном алела позолотой осень, швыряя под ноги листья с тонкими прожилками, заглядывая в тетради остывающими солнечными лучами, ударяя в лицо колким ветром расставания. За ним пришли двое официальных мужчин с въедливыми крысиными глазами, один ожидал у двери, нервно поглаживая кулак, второй – коротко шепнул на ухо учителю пару фраз.
– Посидите тихо, к вам кто-нибудь придет, – улыбнулся Шоё-сенсей. Вошедший крепко обхватил его запястье, и оба вышли. Солнце подслеповато обвело класс лучом, будто обшарило на предмет образовавшейся пустоты, и сгинуло.
Никто не пришел. Нет, конечно, спустя несколько минут появился кто-то из учителей, но никто больше не пришел, обещание оказалось ложным, никто не был в силах указать путь вместо Шоё-сенсея. Орнамент жизни Шинске вместо остова для воздвигающегося дворца стал походить на полотна кубистов – безнадежно расстроенный невозможный инструмент, механизм без мастера.
***
– Будешь молчать, – отрывисто бросил Шинске застывшему в углу очередным безвольным манекеном гостю. У него были потрясающие глаза, ртутного неестественного оттенка, холодного, как лезвие клинка. Шинске решил, что непременно вырежет их на память после. Шинске чувствовал себя художником, отрезая светлые локоны, складывая их у ног. Размазанные по просторам сознания мысли о правильности происходящего струились по венам, врезались в чужую плоть, вырисовывая на ней тайные знаки, что были известны только им с учителем.
Этот гость был особенным, нежданным, случайным. Впрочем, Шинске считал, что каждый, кто оказывался в этой комнате, заслуживал приглашения. Каждый, кто хоть чем-нибудь напоминал ему учителя, обязан был за это заплатить, все они должны были стать собственностью Шинске. После проведенных с гостями ночей становилось легче, и до новой луны его одиночество ничем не прерывалось. Шинске не забывал об осторожности, выбирал кандидатов очень тщательно и долго. Всех, кроме этого, сидящего здесь сегодня, второго за месяц. Если бы только не взбудоражившее Шинске смс, его бы здесь не было. Сегодняшний гость будто искал его сам, попал в поле зрения Шинске, стоило опустить на глаз повязку, заворожил необыкновенным мягким светом. Невозможно было не заметить, невозможно пройти мимо, никто не смел безнаказанно походить на учителя настолько дерзко.
– Ты молодец…
Рука Шинске дрогнула, на плече гостя заалела уродливая кривая вершина Фудзи, истекающая бурой лавой.
– Ты же это хочешь слышать, – искаженный болью голос послышался снова. – Что ты молодец и все делаешь верно. Что я горжусь тобой. Я горжусь тобой… Шинске.
Внутренний метроном Шинске, отсчитывающий удары со дня, когда за учителем закрылась дверь, замер. Шинске судорожно потянулся к собственному горлу, словно дело было в нем, словно это оно не давало ему вдохнуть. Шинске казалось, в трахее застряло что-то огромное, встало ребром, оплавленной луной, которую не сглотнуть и не вытолкнуть. Он мог только торопливо хватать ртом воздух и в смятении шарить вокруг глазами, совсем как многочисленные гости, из соков которых на полу запеклось в единый узор бурое макраме. Керамический нож выскользнул из пальцев и разлетелся тысячей осколков, один из них наверняка угодил Шинске прямо в сердце – там вдруг стало неоправданно холодно.
– Как… – полузадушено выплюнул Шинске и замолчал. Соткавшаяся из воспоминаний большеротая невероятная химера перекусила его горло вновь и оглушительно забила змеиным хвостом.
***
Жернова все еще крутились, запущенный маятник качался, и потому Шинске поступил единственно возможным образом – попытался сохранить направление. Учитель Шоё предупреждал, что нечто подобное может произойти. Шинске оказался не готов, так до последнего не хочется верить в неизбежную ночь, когда горизонт еще светел. Официальные ищейки приходили снова, разговаривали с каждым, старались выяснить, не вырастут ли щенки в волкодавов. От Шинске отстали почти сразу, зато очень заинтересовались Зурой, чье природное прямодушие было совсем некстати. Шоё-сенсей превратился в мираж, судно безумного капитана, застывшее на краю моря.
Шинске выбрал финансы, с отличием окончил университет по специальности, название которой, будто смола, вязло на зубах с первого же курса. Он чувствовал себя бесполезной шестеренкой, даже придурок Зура, ушедший в политику, успел сколотить себе партию со звучным названием «Рассветный легион», романтичный идиот, а Шинске трансмутировал в нечто иное, незнакомое и отчаянное. Какая пошлая, банальная история, как великое предназначение могло вылиться в такое? Даже забивший на все Гинтоки давно организовал собственное дело, а невменяемый Сакамото исколесил весь мир – в нем вдруг открылась предпринимательская жилка и необычайный талант к коммуникации. И только для Шинске тот осенний день замкнулся, словно кто-то поставил напротив зеркала, и теперь во всей вечности отражался только он.
О его смерти Шинске узнал с сильным опозданием и даже удивился собственному спокойствию. Оказалось, Шоё-сенсей давно превратился в идею, и его смерть ровным счетом ничего не меняла. Шинске снились охваченный пламенем сегунат, по-звериному орущий командующий Киёкава и рот учителя, из которого выходил пар, как в морозный день. За зубами мелькал раздвоенный змеиный язык, а незнакомый голос говорил о взмахе крыла бабочки, способном изменить ход любой истории.
Жизнь вязким киселем потекла дальше, до того утра, до пропевшей птичьей трелью смс, сухо сообщавшей о том, что эти волосы и этот рот, и эти руки, и эти глаза, и черт еще знает что все еще существуют в едином сосуде. Это означало, что может быть новый день, где гулкое эхо одиночества снова разрежет мелодия свободы.
Шинске проснулся смутно неудовлетворенным, с мыслью о новых свершениях, хотя прошлый гость покинул его только пару дней назад и новый не входил в планы еще с месяц из соображений осторожности. Мобильник звякнул и затих, Шинске очень вдумчиво и размеренно дышал, стараясь не терять самообладания, то и дело поглаживая засаленную школьную тетрадь – последний крючок, на дающий затеряться в глубинах себя. Бесконечно пустая квартира полнилась какими-то звуками, взвывала ошалевшими трубами, визжала несмазанными дверьми, цеплялась за Шинске порогами и ручками.
Садясь в поезд в сторону Акихабары, Шинске мрачно перебирал в голове возможные выходы, оценивал вероятности розыгрыша и даже собственного безумия. На этот случай он несколько раз проверил телефон, но смс с незнакомого номера никуда не исчезала. Напряжение достигло высшей точки, пробилось наружу, полоснув лицо серпом безумной улыбки, и Шинске мрачно констатировал свое поражение. Охота маячила впереди единственным источником душевной гармонии.
***
Змеиный хвост разросся до немыслимых размеров и разносил стены комнаты, так долго бывшей для Шинске святилищем. Понадобилось несколько минут, чтобы понять, что химера – только плод воображения, а грохот доносится от стонущей под напором входной двери. Шинске ринулся к гостю, наваливаясь всем телом, опрокидывая того на пол и вглядываясь в горящие холодным превосходством глаза.
– Говори, – голос неузнаваемо охрип. – Говори, это правда? Он жив? – единственно важная мысль облеклась в слова. – Скажи!
Гость молчал. Шинске тяжело скатился с него на пол и расхохотался булькающим ненормальным смехом. Химера под потолком обнажила желтые неровные клыки. Ворвавшаяся полиция застала его лежащим на созданной годами трудов пиктограмме отчаяния, Шинске смеялся и никак не мог остановиться. Свет брызнул лучами в глаза, запуская разноцветные круги.
Шинске представлялась девушка, оттирающая кровавые потоки с рубашки, сменяющаяся улыбающимся ведущим. По низу экрана бежала строчка, рассказывающая, как в результате удачной и рискованной операции монстр Акихабары был обезврежен. Он почти слышал пламенную патриотическую речь Зуры о том, как каждый сознательный гражданин обязан быть бдительным и оказывать всестороннюю помощь в избавлении общества от опасных элементов ради общего блага.
Шинске следовало догадаться сразу, он должен был насторожиться, когда легкая добыча сама пошла в руки, должен был не дать провести себя смс, не позволить эмоциям взять верх. Кажется, он оказался недостоин, не сдал какой-то важный экзамен, и поэтому учитель Шоё больше никогда не взглянет на него с теплом. Все было кончено.
Шинске совсем не сопротивлялся, когда суровый полицейский, насквозь пропитавшийся табаком, сначала двинул ему сапогом в живот, а затем резво поднял на ноги и защелкнул на запястьях наручники. Все это уже не имело значения. Перед тем, как его увели, Шинске видел свернувшиеся змеями золотистые локоны, устилающие пол, и скалящуюся у окна химеру. За окном догорал лунный диск, оплавившийся до размеров серпа, и невыносимо пахло осенью.
*Акихабара - яп. 秋葉原 – дословно «долина осенних листьев» - квартал в одном из районов Токио.
Название: Посиделки
Автор: Joui, Inc.
Персонажи: Джои
Тема: тотал!АУ
Рейтинг: G