Название: Знакомый
Автор: команда Джои: Joui-team
Бета: команда Джои: Joui-team
Размер: мини
Персонажи: Кацура Котаро, Такасуги Шинске
Тема: джен
Жанр: экшн, мистика
Рейтинг: PG-13
Саммари: Кацура отправляется на встречу с одним из своих агентов...
Примечание: По мотивам кошачьей арки.
Кацура передернул плечами, зябко кутаясь в хаори: холодный осенний ветер пронизывал до костей.
Уже темнело, а Такахаши, с которым они условились встретиться здесь, все еще не было.
Взгляд скользнул по убогим домишкам, жавшимся друг к другу, по высоким мусорным кучам, по оборванным ребятишкам с настороженными голодными глазами. Ну да, это не благополучный центральный район, где на каждом шагу — пятизвездочные отели и гостиницы, шикарные рестораны, роскошные виллы… и где нечего делать простым жителям Эдо: все это великолепие предназначено для аманто и чиновников продажного Бакуфу. А здесь, на узких грязных улочках, пропахших нечистотами и гниющей рыбой, ютятся те, кто даже не уверен, сможет ли он завтра поесть хоть что-нибудь.
Наконец в конце проулка показалась невысокая тень в такой же широкополой шляпе, как у самого Кацуры. Скользнула ближе, почтительно склонила голову:
— Кацура-сан.
Лидер Джои кивнул в знак приветствия.
Такахаши быстро заговорил:
— Кацура-сан, все изменилось: Акигане каким-то образом узнал о готовящемся покушении. Сегодня ночью, после полуночи, он покинет Эдо, а его люди вывезут со склада все самое ценное.
— Черт! — этого-то Кацура и боялся. Предателей в Джои не было, а вот обладатели чересчур длинных языков имелись. Знать бы еще, кто это такой умный… Но сейчас не до этого: Акигане, главу террористической группировки, активно сотрудничающей с наркоторговцами-аманто, упускать нельзя.
Кацура взглянул на небо: около девяти – значит, у них примерно полтора часа на то, чтобы собрать как можно больше людей. Столько, сколько нужно, конечно, не получится, но человек двадцать наберется. Маловато… Но, в конце концов, самураи они или кто?
Он поморщился: уж больно это напоминало времена войны с аманто — тогда у них тоже постоянно не хватало бойцов, а планы приходилось переделывать на ходу либо обходиться вовсе без них.
— Сейчас собираем всех, кого сможем. Я возьму двоих – с Акигане, конечно же, будут телохранители – а остальные перехватят тех, кто будет на складе. Нельзя позволить им вывезти наркотики и оружие.
Такахаши понятливо кивнул.
— Поблизости никто из наших не живет, значит, отсюда выбираемся вместе, а потом расходимся, — продолжил Кацура. Он снова оглянулся по сторонам, припоминая самый короткий путь, но Такахаши уже шагнул вперед:
— Сюда, Кацура-сан.
Они свернули налево, потом направо… А потом, вынырнув из-за очередного поворота, лидер Джои обнаружил, что его провожатый исчез.
— Такахаши?.. – недоуменно позвал Кацура.
Его спасло какое-то шестое чувство — вроде того, что есть у кошек. А может, выработавшийся за годы чуть ли не ежедневного смертельного риска инстинкт. Или он просто каким-то образом заметил проблеск стали… Так или иначе, он успел выхватить катану и, развернувшись, блокировать летящий ему в голову клинок. Отскочил назад, атаковал сам… и едва не пропустил удар сбоку: противников оказалось двое.
Лица нападавших закрывали черные маски — впрочем, Кацура сомневался, что смог бы их рассмотреть, даже не будь масок: слишком темно было вокруг — а сами они неуловимо походили друг на друга: оба невысокие, приземистые, неуклюжие на вид. И даже движения у них были похожие: резкие, угловатые и… какие-то неуверенные. Видимо, они рассчитывали застать лидера Джои врасплох и совершенно не были готовы к сопротивлению.
Кто они, черт возьми, такие, и куда подевался Такахаши?!
Впрочем, времени на размышления не было: удар, блок, сброс, снова удар, поднырнуть под чужой клинок, разворот, выпад… Один из противников вскрикнул, выронил катану и схватился за плечо. Кацура крутанулся на месте, разворачиваясь ко второму. Заметил краем глаза выскочившего откуда-то из темноты Такахаши, на бегу выхватывающего меч, блокировал удар, атаковал сам – снизу вверх, в незащищенный левый бок. Враг издал короткий полустон-полувскрик, пошатнулся… и замахнулся снова. Слишком медленно — Кацура качнулся в сторону, легко уклоняясь от удара…
Сначала он даже не почувствовал боли — только сильный тычок в спину. А потом в груди вспыхнуло огнем. Он словно со стороны услышал собственный не то всхлип, не то судорожный вздох, и рот тут же заполнился чем-то вязким и солоноватым. «Кровью. Конечно же, кровью» — мелькнула отстраненная мысль. Кацура закашлялся — на миг ему показалось, что он сейчас захлебнется — и скосил глаза вниз, на покрытое алыми разводами лезвие катаны, вокруг которого по юкате медленно расползалось темное пятно.
Время словно застыло – вязкое и тягучее, как смола – и разом утратило свое значение. Враги — и раненная им парочка несостоявшихся убийц, и напавший со спины Такахаши — почему-то замерли и даже не попытались помешать, когда он шагнул вперед, снимаясь с прошившего его насквозь клинка.
Боль вспыхнула с новой силой. Лезвие с противным скрипом выскользнуло из тела — крови стало гораздо больше, она хлынула горлом, затопила рот — Кацура рухнул на колени. Снова закашлялся, сплевывая на землю темные сгустки, завалился набок…
Он умирает — пришло ясное осознание. Нет, он не может погибнуть вот так — от руки предателя! Он еще слишком многое не успел сделать… И… Элизабет-сан, наверное, расстроится… И Икумацу-доно — тоже. А Гинтоки сначала не поверит и презрительно скривит губы: «Зура, конечно, идиот, но он не мог умереть так глупо!». А потом — поверит. И разнесет пол-Эдо, разыскивая того, кто предал его друга. А рыжеволосая голубоглазая девочка будет упорно носиться по всему городу и звать: «Зура!», отчаянно надеясь услышать такое привычное «Не Зура, а Кацура! Я здесь, лидер». А потом черноволосый мальчишка в круглых очках положит руку ей на плечо и скажет: «Кагура-чан… Кацура-сан, он…»
Мир выцветал, стремительно теряя краски. Зато очертания его вдруг приобрели невероятную четкость: Кацура видел мельчайшие трещины в деревянном заборе напротив, различал узор, в который складывались линии на досках.
А еще… все вокруг как будто стало выше. Наверное, это из-за угла зрения: он ведь лежал на земле.
— Куда он делся?! — взвизгнул один из противников — тот, что был ранен в плечо. В голосе его — таком громком, что Кацура невольно поморщился — звучал самый настоящий ужас.
— А я откуда знаю?! — второй был напуган не меньше. — Он… просто исчез!
Исчез? Да вот же он, лежит возле забора…
— Это… невозможно! А ты куда смотрел?! — набросился первый на ошеломленно моргающего Такахаши.
— Я-то тут причем?! Сказано было заманить его в ловушку — я заманил. Кто ж знал, что он что-то заподозрит?!
— Вот сам и будешь Акигане-сама объяснять, кто знал!
Перед глазами потемнело, и Кацура провалился в беспамятство.
Холодно… Он попытался перекатиться на бок, но тело не слушалось. Что он здесь делает? И где это — здесь? Ах да, он ранен… Удивительно, что он еще жив: те трое должны были добить его.
Кацура приоткрыл глаза. Он лежал все в том же переулке, а вокруг не было никого. В груди пульсировала боль, но — странное дело — дышать было почему-то легче. Он скосил глаза, желая взглянуть на рану, и уперся взглядом в собственные… нет, не руки: покрытые черной шерстью кошачьи лапы.
Так уже было — месяц спустя после их с Гинтоки «кошачьего» приключения лидер Джои в очередной раз едва не попался Шинсенгуми. В тот раз ему не повезло: его зацепило взрывом, и он потерял сознание. А очнулся в доме какой-то сердобольной старушки. То есть окончательно очнулся только через неделю, а до того лишь ненадолго приходил в себя и снова проваливался лихорадочный бред. Кацура смутно помнил одуряющий запах каких-то лекарств, осторожные, бережные касания и ласковый голос. Тогда мир тоже был черно-белым и нереально четким.
А потом, когда он, проснувшись — или вернувшись? — сел на постели, растерянно рассматривая незнакомую комнату, на пороге появилась невысокая старая женщина в сером кимоно. Попятилась, увидев Кацуру, и пролепетала: «А… где котик?» Тогда он не придал этому значения, списав все на бред и последствия контузии. И долго ломал голову, пытаясь понять, почему не оказался в руках полиции.
Значит, тогда, как и теперь, он превратился в кота. Что ж, это объясняло и странный разговор врагов про его, Кацуры, исчезновение – не так-то легко заметить в темноте черного кота — и перемены, произошедшие с его зрением: кошки ведь видят иначе.
Только… что делать теперь? Он ранен — и, похоже, тяжело. Значит, нужна помощь. Он мог бы получить ее, добравшись до одной из баз… Но в этом облике его никто не узнает!
Никто, кроме… Гинтоки.
Кацура не знал, сколько времени прошло. Он даже не знал, в верном ли направлении он идет — или давно уже сбился в пути. Лапы подкашивались, сознание туманила боль, и не было сил хотя бы на то, чтобы поднять голову. Он просто брел, брел, брел… Целую вечность уже, наверное… Все мысли куда-то исчезли, осталась лишь одна — добраться до Гинтоки.
Он в очередной раз налетел на что-то — то ли на стену, то ли на забор… А может, на фонарный столб… Мотнул головой, собираясь свернуть в сторону, и тут стена исчезла. А откуда-то сверху послышался знакомый низкий смешок.
Не-ет, это не может быть он… Кацура обреченно задрал голову, разглядывая не менее знакомый узор на слишком коротком кимоно.
Беда никогда не приходит одна. Она, как старшеклассница, всюду приводит с собой кучу подружек!
Личная беда Кацуры окинула его заинтересованно-насмешливым взглядом единственного глаза и лениво протянула:
— Хм-м?
Шинске с любопытством разглядывал стоящего у его ног кота. Черный, гладкошерстный, с янтарными глазами — в общем, самый обычный кот, каких полно на улицах Эдо. Вот только взгляд какой-то… слишком осмысленный, пожалуй.
Была в его облике еще какая-то неправильность: кот слегка пошатывался. Да и вообще выглядел не лучшим образом: хвост обвис, шерсть на правом боку слиплась — словно на него плеснули чем-то — глаза мутные, тусклые. Больной, что ли?
Лидер Кихейтая ухватил его за шкирку — кот попытался увернуться, но как-то вяло — и поднял на уровень глаз. Коту подобное обращение явно не понравилось: он яростно зашипел, скаля клыки и плотно прижав уши к голове. Свет фонаря, под которым они стояли, отражался в расширенных кошачьих зрачках.
— А ты странный, – задумчиво сообщил Такасуги мохнатому новому знакомцу. Дернул за конец грязной синей ленты, призванной, вероятно, изображать бант: – Ты что, потерялся?
Кот совершенно по-человечески фыркнул, одарил его презрительным взглядом… закатил глаза и обмяк, обвиснув неряшливой черной тряпкой.
Шинске недоуменно перехватил его второй рукой — и замер: на пальцах осталось что-то липкое.
На этот раз он пришел в себя сравнительно быстро — и в памяти сразу всплыли последние события. Он пытался добраться до Кабуки-чо, наткнулся на Шинске, а потом… а что было потом? Должно быть, он снова потерял сознание.
Кацура лежал на чем-то мягком, ему было тепло, а боль слегка утихла, поэтому открывать глаза и что-то делать не хотелось абсолютно. Но оставаться в неизвестности не хотелось еще больше, и он, тяжело вздохнув, приподнял голову, осматриваясь по сторонам.
Он находился в маленькой, скудно обставленной больше всего напоминавшей каюту. Да это и была каюта — Кацура только теперь обратил внимание на мерное покачивание пола, свидетельствовавшее о том, что корабль был в открытом море. Ну или стоял на причале — в характере морской качки лидер Джои разбирался плохо. Но не в речном фарватере, это точно.
А возле закрытого окна, прислонившись спиной к стене, устроился хозяин каюты: голова откинута назад, глаз полуприкрыт, правая рука, лежащая на согнутом колене, расслабленно свисает вниз, цветастая юката сбилась небрежными складками. А рядом — неизменный сямисен.
Словно почувствовав его взгляд, Шинске медленно повернул голову:
— Очнулся?
Кацура, не сводя с него настороженных глаз, осторожно приподнялся. Точнее, попытался: тело отозвалось протестующей болью, а от накатившей слабости закружилась голова.
— А ты живучий, — усмехнулся Такасуги, глядя на его безуспешные попытки принять сидячее положение. — Интересно, кто это тебя так?
Он что, всерьез рассчитывает, что кот ему ответит? — с раздражением подумал Кацура. Лично его интересовало, зачем Шинске его сюда притащил. Да еще и перевязал, оказывается... Хорошо перевязал, качественно. Впрочем, они все это умели — на войне научились.
— Ты и правда странный, - раздумчиво произнес бывший друг. – Даже бинты содрать не пытаешься, хотя все животные так делают. Ты чем-то напоминаешь мне одного моего… знакомого, - Такасуги снова усмехнулся, — он тоже весь такой правильный-правильный… Вы с ним даже мастью схожи, – и опять мерзкая – на взгляд Кацуры — ухмылка. — Пожалуй, я так и буду тебя звать — Зурой.
Кацуре почувствовал непреодолимое желание расцарапать кое-чью наглую физиономию. Да что ж это такое — даже в кошачьем облике от этой дурацкой клички никуда не деться!
Он вздыбил шерсть и злобно зашипел, выражая свое недовольство, но Шинске лишь рассмеялся:
— Он на «Зуру» точно так же реагирует.
Кацура презрительно фыркнул и демонстративно отвернулся. Завозился, устраиваясь поудобнее. Ему нужно отлежаться и набраться сил, а где именно – неважно.
И небрежно брошенное Такасуги «знакомый» — тоже неважно. Совсем неважно.
По крайней мере, он попытается убедить себя в этом.
Первые два дня Кацура спал почти непрерывно. Правду говорят, что сон — лучшее лекарство: на третьи сутки он почувствовал себя значительно лучше. Впрочем, до полного выздоровления было еще далеко, поэтому покидать столь гостеприимного лидера Кихейтая Кацура пока не собирался.
А еще… еще ему было интересно наблюдать за Такасуги.
Иногда ему казалось, что Шинске совсем не изменился: все такой же язвительный и насмешливый, все так же способен часами просиживать, уставившись в никуда и наигрывая на сямисене что-то заунывно-тоскливое.
Порой Такасуги не бывало часами. А потом он возвращался, набивал табаком свою кисеру и устраивался возле окна с книгой или какими-то бумагами.
А еще он постоянно что-то рассказывал – словно ему не с кем было поговорить: о войне, о Гинтоки, о Тацуме, о нем самом — и при этом внимательно наблюдал за реакцией Кацуры. Словно проверял что-то.
Еще у него появилась дурацкая привычка хватать Кацуру поперек живота и, усадив к себе на колени, зарываться пальцами в его шерсть, мягко, но уверенно, поглаживать спину, голову.
Вообще-то, он мог бы отбить у Шинске желание делать что-то подобное, хорошенько цапнув его за руку, но… тот был теплый, а сидеть на нем оказалось почему-то уютно.
Но время шло, рана заживала, и, если Кацура правильно понял механизм этих странных превращений, скоро он снова должен был стать человеком. Значит, пора было уходить.
Это оказалось не слишком сложной задачей: он просто дождался, пока Шинске отлучится, и выбрался в приоткрытое окно. Корабль, к счастью, стоял у причала, и, переплыв разделяющую его и берег неширокую полоску воды – мокрой, противной и ледяной – Кацура очутился на твердой земле. Отряхнулся, оглянулся зачем-то назад… и встретился взглядом со стоящим на палубе Такасуги. Тот усмехнулся, и почти беззвучно шевельнул губами — человек с такого расстояния ничего не услышал бы.
А кот — услышал.
«Удачи, Зура».
Знакомый, значит?.. — мысленно ухмыльнулся Кацура, сворачивая в сторону одной из их баз.
Автор: команда Джои: Joui-team
Бета: команда Джои: Joui-team
Размер: мини
Персонажи: Кацура Котаро, Такасуги Шинске
Тема: джен
Жанр: экшн, мистика
Рейтинг: PG-13
Саммари: Кацура отправляется на встречу с одним из своих агентов...
Примечание: По мотивам кошачьей арки.
Уже темнело, а Такахаши, с которым они условились встретиться здесь, все еще не было.
Взгляд скользнул по убогим домишкам, жавшимся друг к другу, по высоким мусорным кучам, по оборванным ребятишкам с настороженными голодными глазами. Ну да, это не благополучный центральный район, где на каждом шагу — пятизвездочные отели и гостиницы, шикарные рестораны, роскошные виллы… и где нечего делать простым жителям Эдо: все это великолепие предназначено для аманто и чиновников продажного Бакуфу. А здесь, на узких грязных улочках, пропахших нечистотами и гниющей рыбой, ютятся те, кто даже не уверен, сможет ли он завтра поесть хоть что-нибудь.
Наконец в конце проулка показалась невысокая тень в такой же широкополой шляпе, как у самого Кацуры. Скользнула ближе, почтительно склонила голову:
— Кацура-сан.
Лидер Джои кивнул в знак приветствия.
Такахаши быстро заговорил:
— Кацура-сан, все изменилось: Акигане каким-то образом узнал о готовящемся покушении. Сегодня ночью, после полуночи, он покинет Эдо, а его люди вывезут со склада все самое ценное.
— Черт! — этого-то Кацура и боялся. Предателей в Джои не было, а вот обладатели чересчур длинных языков имелись. Знать бы еще, кто это такой умный… Но сейчас не до этого: Акигане, главу террористической группировки, активно сотрудничающей с наркоторговцами-аманто, упускать нельзя.
Кацура взглянул на небо: около девяти – значит, у них примерно полтора часа на то, чтобы собрать как можно больше людей. Столько, сколько нужно, конечно, не получится, но человек двадцать наберется. Маловато… Но, в конце концов, самураи они или кто?
Он поморщился: уж больно это напоминало времена войны с аманто — тогда у них тоже постоянно не хватало бойцов, а планы приходилось переделывать на ходу либо обходиться вовсе без них.
— Сейчас собираем всех, кого сможем. Я возьму двоих – с Акигане, конечно же, будут телохранители – а остальные перехватят тех, кто будет на складе. Нельзя позволить им вывезти наркотики и оружие.
Такахаши понятливо кивнул.
— Поблизости никто из наших не живет, значит, отсюда выбираемся вместе, а потом расходимся, — продолжил Кацура. Он снова оглянулся по сторонам, припоминая самый короткий путь, но Такахаши уже шагнул вперед:
— Сюда, Кацура-сан.
Они свернули налево, потом направо… А потом, вынырнув из-за очередного поворота, лидер Джои обнаружил, что его провожатый исчез.
— Такахаши?.. – недоуменно позвал Кацура.
Его спасло какое-то шестое чувство — вроде того, что есть у кошек. А может, выработавшийся за годы чуть ли не ежедневного смертельного риска инстинкт. Или он просто каким-то образом заметил проблеск стали… Так или иначе, он успел выхватить катану и, развернувшись, блокировать летящий ему в голову клинок. Отскочил назад, атаковал сам… и едва не пропустил удар сбоку: противников оказалось двое.
Лица нападавших закрывали черные маски — впрочем, Кацура сомневался, что смог бы их рассмотреть, даже не будь масок: слишком темно было вокруг — а сами они неуловимо походили друг на друга: оба невысокие, приземистые, неуклюжие на вид. И даже движения у них были похожие: резкие, угловатые и… какие-то неуверенные. Видимо, они рассчитывали застать лидера Джои врасплох и совершенно не были готовы к сопротивлению.
Кто они, черт возьми, такие, и куда подевался Такахаши?!
Впрочем, времени на размышления не было: удар, блок, сброс, снова удар, поднырнуть под чужой клинок, разворот, выпад… Один из противников вскрикнул, выронил катану и схватился за плечо. Кацура крутанулся на месте, разворачиваясь ко второму. Заметил краем глаза выскочившего откуда-то из темноты Такахаши, на бегу выхватывающего меч, блокировал удар, атаковал сам – снизу вверх, в незащищенный левый бок. Враг издал короткий полустон-полувскрик, пошатнулся… и замахнулся снова. Слишком медленно — Кацура качнулся в сторону, легко уклоняясь от удара…
Сначала он даже не почувствовал боли — только сильный тычок в спину. А потом в груди вспыхнуло огнем. Он словно со стороны услышал собственный не то всхлип, не то судорожный вздох, и рот тут же заполнился чем-то вязким и солоноватым. «Кровью. Конечно же, кровью» — мелькнула отстраненная мысль. Кацура закашлялся — на миг ему показалось, что он сейчас захлебнется — и скосил глаза вниз, на покрытое алыми разводами лезвие катаны, вокруг которого по юкате медленно расползалось темное пятно.
Время словно застыло – вязкое и тягучее, как смола – и разом утратило свое значение. Враги — и раненная им парочка несостоявшихся убийц, и напавший со спины Такахаши — почему-то замерли и даже не попытались помешать, когда он шагнул вперед, снимаясь с прошившего его насквозь клинка.
Боль вспыхнула с новой силой. Лезвие с противным скрипом выскользнуло из тела — крови стало гораздо больше, она хлынула горлом, затопила рот — Кацура рухнул на колени. Снова закашлялся, сплевывая на землю темные сгустки, завалился набок…
Он умирает — пришло ясное осознание. Нет, он не может погибнуть вот так — от руки предателя! Он еще слишком многое не успел сделать… И… Элизабет-сан, наверное, расстроится… И Икумацу-доно — тоже. А Гинтоки сначала не поверит и презрительно скривит губы: «Зура, конечно, идиот, но он не мог умереть так глупо!». А потом — поверит. И разнесет пол-Эдо, разыскивая того, кто предал его друга. А рыжеволосая голубоглазая девочка будет упорно носиться по всему городу и звать: «Зура!», отчаянно надеясь услышать такое привычное «Не Зура, а Кацура! Я здесь, лидер». А потом черноволосый мальчишка в круглых очках положит руку ей на плечо и скажет: «Кагура-чан… Кацура-сан, он…»
Мир выцветал, стремительно теряя краски. Зато очертания его вдруг приобрели невероятную четкость: Кацура видел мельчайшие трещины в деревянном заборе напротив, различал узор, в который складывались линии на досках.
А еще… все вокруг как будто стало выше. Наверное, это из-за угла зрения: он ведь лежал на земле.
— Куда он делся?! — взвизгнул один из противников — тот, что был ранен в плечо. В голосе его — таком громком, что Кацура невольно поморщился — звучал самый настоящий ужас.
— А я откуда знаю?! — второй был напуган не меньше. — Он… просто исчез!
Исчез? Да вот же он, лежит возле забора…
— Это… невозможно! А ты куда смотрел?! — набросился первый на ошеломленно моргающего Такахаши.
— Я-то тут причем?! Сказано было заманить его в ловушку — я заманил. Кто ж знал, что он что-то заподозрит?!
— Вот сам и будешь Акигане-сама объяснять, кто знал!
Перед глазами потемнело, и Кацура провалился в беспамятство.
Холодно… Он попытался перекатиться на бок, но тело не слушалось. Что он здесь делает? И где это — здесь? Ах да, он ранен… Удивительно, что он еще жив: те трое должны были добить его.
Кацура приоткрыл глаза. Он лежал все в том же переулке, а вокруг не было никого. В груди пульсировала боль, но — странное дело — дышать было почему-то легче. Он скосил глаза, желая взглянуть на рану, и уперся взглядом в собственные… нет, не руки: покрытые черной шерстью кошачьи лапы.
Так уже было — месяц спустя после их с Гинтоки «кошачьего» приключения лидер Джои в очередной раз едва не попался Шинсенгуми. В тот раз ему не повезло: его зацепило взрывом, и он потерял сознание. А очнулся в доме какой-то сердобольной старушки. То есть окончательно очнулся только через неделю, а до того лишь ненадолго приходил в себя и снова проваливался лихорадочный бред. Кацура смутно помнил одуряющий запах каких-то лекарств, осторожные, бережные касания и ласковый голос. Тогда мир тоже был черно-белым и нереально четким.
А потом, когда он, проснувшись — или вернувшись? — сел на постели, растерянно рассматривая незнакомую комнату, на пороге появилась невысокая старая женщина в сером кимоно. Попятилась, увидев Кацуру, и пролепетала: «А… где котик?» Тогда он не придал этому значения, списав все на бред и последствия контузии. И долго ломал голову, пытаясь понять, почему не оказался в руках полиции.
Значит, тогда, как и теперь, он превратился в кота. Что ж, это объясняло и странный разговор врагов про его, Кацуры, исчезновение – не так-то легко заметить в темноте черного кота — и перемены, произошедшие с его зрением: кошки ведь видят иначе.
Только… что делать теперь? Он ранен — и, похоже, тяжело. Значит, нужна помощь. Он мог бы получить ее, добравшись до одной из баз… Но в этом облике его никто не узнает!
Никто, кроме… Гинтоки.
Кацура не знал, сколько времени прошло. Он даже не знал, в верном ли направлении он идет — или давно уже сбился в пути. Лапы подкашивались, сознание туманила боль, и не было сил хотя бы на то, чтобы поднять голову. Он просто брел, брел, брел… Целую вечность уже, наверное… Все мысли куда-то исчезли, осталась лишь одна — добраться до Гинтоки.
Он в очередной раз налетел на что-то — то ли на стену, то ли на забор… А может, на фонарный столб… Мотнул головой, собираясь свернуть в сторону, и тут стена исчезла. А откуда-то сверху послышался знакомый низкий смешок.
Не-ет, это не может быть он… Кацура обреченно задрал голову, разглядывая не менее знакомый узор на слишком коротком кимоно.
Беда никогда не приходит одна. Она, как старшеклассница, всюду приводит с собой кучу подружек!
Личная беда Кацуры окинула его заинтересованно-насмешливым взглядом единственного глаза и лениво протянула:
— Хм-м?
* * *
Шинске с любопытством разглядывал стоящего у его ног кота. Черный, гладкошерстный, с янтарными глазами — в общем, самый обычный кот, каких полно на улицах Эдо. Вот только взгляд какой-то… слишком осмысленный, пожалуй.
Была в его облике еще какая-то неправильность: кот слегка пошатывался. Да и вообще выглядел не лучшим образом: хвост обвис, шерсть на правом боку слиплась — словно на него плеснули чем-то — глаза мутные, тусклые. Больной, что ли?
Лидер Кихейтая ухватил его за шкирку — кот попытался увернуться, но как-то вяло — и поднял на уровень глаз. Коту подобное обращение явно не понравилось: он яростно зашипел, скаля клыки и плотно прижав уши к голове. Свет фонаря, под которым они стояли, отражался в расширенных кошачьих зрачках.
— А ты странный, – задумчиво сообщил Такасуги мохнатому новому знакомцу. Дернул за конец грязной синей ленты, призванной, вероятно, изображать бант: – Ты что, потерялся?
Кот совершенно по-человечески фыркнул, одарил его презрительным взглядом… закатил глаза и обмяк, обвиснув неряшливой черной тряпкой.
Шинске недоуменно перехватил его второй рукой — и замер: на пальцах осталось что-то липкое.
* * *
На этот раз он пришел в себя сравнительно быстро — и в памяти сразу всплыли последние события. Он пытался добраться до Кабуки-чо, наткнулся на Шинске, а потом… а что было потом? Должно быть, он снова потерял сознание.
Кацура лежал на чем-то мягком, ему было тепло, а боль слегка утихла, поэтому открывать глаза и что-то делать не хотелось абсолютно. Но оставаться в неизвестности не хотелось еще больше, и он, тяжело вздохнув, приподнял голову, осматриваясь по сторонам.
Он находился в маленькой, скудно обставленной больше всего напоминавшей каюту. Да это и была каюта — Кацура только теперь обратил внимание на мерное покачивание пола, свидетельствовавшее о том, что корабль был в открытом море. Ну или стоял на причале — в характере морской качки лидер Джои разбирался плохо. Но не в речном фарватере, это точно.
А возле закрытого окна, прислонившись спиной к стене, устроился хозяин каюты: голова откинута назад, глаз полуприкрыт, правая рука, лежащая на согнутом колене, расслабленно свисает вниз, цветастая юката сбилась небрежными складками. А рядом — неизменный сямисен.
Словно почувствовав его взгляд, Шинске медленно повернул голову:
— Очнулся?
Кацура, не сводя с него настороженных глаз, осторожно приподнялся. Точнее, попытался: тело отозвалось протестующей болью, а от накатившей слабости закружилась голова.
— А ты живучий, — усмехнулся Такасуги, глядя на его безуспешные попытки принять сидячее положение. — Интересно, кто это тебя так?
Он что, всерьез рассчитывает, что кот ему ответит? — с раздражением подумал Кацура. Лично его интересовало, зачем Шинске его сюда притащил. Да еще и перевязал, оказывается... Хорошо перевязал, качественно. Впрочем, они все это умели — на войне научились.
— Ты и правда странный, - раздумчиво произнес бывший друг. – Даже бинты содрать не пытаешься, хотя все животные так делают. Ты чем-то напоминаешь мне одного моего… знакомого, - Такасуги снова усмехнулся, — он тоже весь такой правильный-правильный… Вы с ним даже мастью схожи, – и опять мерзкая – на взгляд Кацуры — ухмылка. — Пожалуй, я так и буду тебя звать — Зурой.
Кацуре почувствовал непреодолимое желание расцарапать кое-чью наглую физиономию. Да что ж это такое — даже в кошачьем облике от этой дурацкой клички никуда не деться!
Он вздыбил шерсть и злобно зашипел, выражая свое недовольство, но Шинске лишь рассмеялся:
— Он на «Зуру» точно так же реагирует.
Кацура презрительно фыркнул и демонстративно отвернулся. Завозился, устраиваясь поудобнее. Ему нужно отлежаться и набраться сил, а где именно – неважно.
И небрежно брошенное Такасуги «знакомый» — тоже неважно. Совсем неважно.
По крайней мере, он попытается убедить себя в этом.
Первые два дня Кацура спал почти непрерывно. Правду говорят, что сон — лучшее лекарство: на третьи сутки он почувствовал себя значительно лучше. Впрочем, до полного выздоровления было еще далеко, поэтому покидать столь гостеприимного лидера Кихейтая Кацура пока не собирался.
А еще… еще ему было интересно наблюдать за Такасуги.
Иногда ему казалось, что Шинске совсем не изменился: все такой же язвительный и насмешливый, все так же способен часами просиживать, уставившись в никуда и наигрывая на сямисене что-то заунывно-тоскливое.
Порой Такасуги не бывало часами. А потом он возвращался, набивал табаком свою кисеру и устраивался возле окна с книгой или какими-то бумагами.
А еще он постоянно что-то рассказывал – словно ему не с кем было поговорить: о войне, о Гинтоки, о Тацуме, о нем самом — и при этом внимательно наблюдал за реакцией Кацуры. Словно проверял что-то.
Еще у него появилась дурацкая привычка хватать Кацуру поперек живота и, усадив к себе на колени, зарываться пальцами в его шерсть, мягко, но уверенно, поглаживать спину, голову.
Вообще-то, он мог бы отбить у Шинске желание делать что-то подобное, хорошенько цапнув его за руку, но… тот был теплый, а сидеть на нем оказалось почему-то уютно.
Но время шло, рана заживала, и, если Кацура правильно понял механизм этих странных превращений, скоро он снова должен был стать человеком. Значит, пора было уходить.
Это оказалось не слишком сложной задачей: он просто дождался, пока Шинске отлучится, и выбрался в приоткрытое окно. Корабль, к счастью, стоял у причала, и, переплыв разделяющую его и берег неширокую полоску воды – мокрой, противной и ледяной – Кацура очутился на твердой земле. Отряхнулся, оглянулся зачем-то назад… и встретился взглядом со стоящим на палубе Такасуги. Тот усмехнулся, и почти беззвучно шевельнул губами — человек с такого расстояния ничего не услышал бы.
А кот — услышал.
«Удачи, Зура».
Знакомый, значит?.. — мысленно ухмыльнулся Кацура, сворачивая в сторону одной из их баз.
Вопрос: Понравилось?
| 1. Да. | 31 | (100%) | |
| Всего: | 31 | ||
@темы: Джен, фик: авторский, Gintama: Joui Wars, Джои
-
-
16.11.2012 в 22:31<3
-
-
16.11.2012 в 22:55-
-
17.11.2012 в 12:26-
-
17.11.2012 в 12:47-
-
17.11.2012 в 12:51Фик очень милый, спасибо)
-
-
17.11.2012 в 12:57Любят же Такасуги подсовывать зверюшек А Шинске вообще любит кого-нибудь подбирать) Детей, например... Ятовских.
Кондо, говорите? А это мысль...