Нараку, джен

[Naraku-Crow]

Название: Имя
Автор: Naraku-Crow
Бета: Naraku-Crow
Размер: 2794 слова
Персонажи: Такасуги, Шоё, Оборо; Кацура и Гинтоки фоном
Тема дня: Джен
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Саммари: Такасуги знает о Шоё больше, чем другие ученики.
Предупреждение: спойлеры манги

Сэнсэй весь день вёл себя странно: был рассеянным и невнимательным, отвечал невпопад. Шинске заметил это ещё утром и за время уроков окончательно убедился, что не показалось. А ведь у них был тест по истории Воюющих Провинций. Сэнсэй всегда отличался строгостью, а когда дело доходило до тестов, становился особенно пугающим: ходил между парт, тихо напевая себе под нос, и, кажется, даже не смотрел ни на кого, но каким-то образом всё видел и замечал. Но сегодня всё было по-другому.
Пока ученики, согнувшись над тетрадями, выполняли задания — или пытались их выполнять, или молились — сэнсэй стоял, прислонившись плечом к стене, и смотрел поверх их голов, почти не моргая. Взгляд у него был отсутствующий — он смотрел, но не видел.
— Псс, Такасуги!
Рожа у Гинтоки была хитрая и довольная — как всегда, когда ему в голову приходила гениальная, по его мнению, идея. Шинске подпёр щёку ладонью, чтобы прикрыть рот, и прошептал:
— Что?
Гинтоки молча кивнул в сторону сэнсэя и подвигал бровями — Шинске понял его без слов. Мало кто решался жульничать во время тестов: любому, кого ловили за списыванием, грозила как минимум шишка на голове, а ловили всех. По крайней мере, так было раньше, но сегодня могло и получиться.
Шинске кивнул. Ему не нужно было списывать, чтобы сдать тесты хотя бы на средний балл, это Гинтоки рисковал получить самую низкую оценку в классе. В другое время Шинске безжалостно бросил бы его на произвол судьбы. Он согласился помочь из азарта и смутной, самому ему непонятной тревоги. У сэнсэя был настоящий нюх на жульничание, если он и сейчас ничего не заметит, то… Шинске не знал, что и думать.
Он быстро скатал шарик из промокашки и бросил в спину сидевшего впереди Кацуры. Тот вздрогнул и оглянулся через плечо.
— Эй, Зура, — прошептал Шинске.
Кацура нахмурился:
— Не Зура, а Кацура.
— Да ладно тебе, Зура, не нужно стесняться. Носить парик — нормально.
— Это не парик, а волосы! — прошипел Кацура, пылая негодованием.
Он не замечал Гинтоки, который тянулся через ряд, двигаясь плавно и бесшумно, привлекая меньше внимания, чем змея, скользящая в тени. Всё шло как по маслу.
— А Саката и Такасуги списывают, — протянул Накамура Рюноске.
Кацура молниеносно обернулся как раз в тот момент, когда пальцы Гинтоки коснулись края его тетради.
— Гинтоки! — от возмущения он даже забыл, что нужно понижать голос.
Гинтоки, не ожидавший такого, потерял равновесие и упал в проход между партами, несколько человек засмеялось.
— Ну-ну, тише, — сказал Шоё-сэнсэй, продолжая всматриваться в какую-то одному ему видимую точку над их головами, — не шумите.
Шинске стало не по себе.

Ночью он долго лежал без сна — беспокойство не давало уснуть. Хотелось посоветоваться с остальными, но Кацура принципиально с ним не разговаривал, а Гинтоки в наказание за драку с Рюноске отправили драить кухню. Вернулся он едва живой от усталости и заснул, кажется, даже раньше, чем лёг. Шинске пнул его несколько раз, но с тем же успехом можно было пинать полено. Значит, он остался с проблемой один на один.
Шоё-сэнсэй был, что называется «со странностями». Ученики не сомневались, что в его прошлом кроется какая-то страшная тайна, и фантазировали на эту тему кто во что горазд. Но если у Шоё-сэнсэя были тайны или проблемы, он никогда этого не показывал и вёл себя так, словно в мире не существует ничего, что способно доставить ему неприятности или хотя бы испортить настроение. Что же могло случиться такого, чтобы он забыл о дисциплине во время тестов? На памяти Шинске это случалось впервые.
Он снова пожалел, что так и не смог поговорить с Гинтоки — тот мог знать причину. Ведь они с Шоё-сэнсэем были давно знакомы и очень близки. Настолько близки, что Гинтоки даже позволялось звать того по имени, чему Шинске втайне завидовал.
Сам он иногда фантазировал, как назовёт сэнсэя просто «Шоё» — не сейчас, конечно, а когда вырастет — но ничего не получалось. Он просто не мог это представить. Вот так взять и сказать: «Шоё»?
— Шо-ё, — прошептал Шинске и тут же зажал себе рот.
Никто его не услышал, со всех сторон доносилось только сонное дыхание. Неудивительно, ведь с тех пор, как погасили свет, прошло не меньше часа.
Шинске резко сел. Спальня Шоё-сэнсэя была в дальнем конце коридора, и, чтобы попасть к себе, он должен был пройти мимо спальни мальчиков, но Шинске не слышал ни шагов, ни хлопанья сёдзи. Получается, сэнсэй ещё не ложился.
Что, если его опять достают люди из бакуфу? Вдруг ему понадобится помощь? Шинске с сомнением посмотрел на дрыхнущих Кацуру и Гинтоки, потом взял боккен и встал.
Осторожно перешагивая через спящих, он добрался до выхода, бесшумно приоткрыл створку и выскользнул в коридор. Он просто посмотрит, всё ли в порядке, а потом вернётся в постель. Или поднимет тревогу, если понадобится. А Гинтоки и Кацура сами виноваты, что не способны заметить неладное, пока их не ткнут носом.
В коридоре он ненадолго остановился. Шоё-сэнсэй мог задержаться в классной комнате или выйти подышать воздухом. Поколебавшись, Шинске решил сначала проверить во дворе.

И не ошибся: Шоё-сэнсэй обнаружился на энгава. Он сидел, сложив руки на коленях, и задумчиво смотрел на тёмный сад. Лунный свет серебристо подсвечивал его волосы и пар, поднимавшийся от глиняного стакана с чаем.
Шинске выдохнул с облегчением. Всё было в порядке, он сам придумал какую-то несуществующую опасность, сам себя накрутил. Хорошо хоть, не успел ничего сказать Кацуре и Гинтоки — вот бы они потешались.
Он уже начал тихо, на цыпочках, отступать, чтобы вернуться в спальню, когда вдруг заметил кое-что странное. На подносе рядом с Шоё-сэнсэем стояло два стакана.
Шинске замер, прижавшись к стене, стараясь даже не дышать. Так прошло несколько томительных минут, а потом Шоё-сэнсэй сказал:
— И долго ты собираешься прятаться?
Шинске прошибло холодным потом. Шоё ведь даже головы не поворачивал, как же он заметил? И как теперь с ним объясняться? Шинске нехотя отлепился от стены и уже собрался идти с повинной, когда кусты перед энгава вдруг зашелестели, и на свет вышел человек.
Он был с головы до ног одет в чёрные одежды, сливавшиеся с чернотой ночи — выделялись только бледное лицо и светлые, серебрящиеся почти как у Гинтоки волосы.
— Давно меня заметил? — спросил он глухо.
— С самого начала, — безмятежно ответил Шоё. — Обмануть школьного учителя невозможно — запомни это, Оборо-кун.
Оборо — что за странное имя! — постоял молча, а потом взял и опустился перед Шоё на одно колено.
— Господин.
У Шинске отвисла челюсть. Он не собирался подслушивать, просто хотел убедиться, что Шоё ничего не грозит, и уйти, но после такого представления его отсюда не утащили бы и силой.
— Ну-ну, — сказал Шоё тем же тоном, каким говорил с учениками в классе, — к чему эти церемонии. Встань, пожалуйста.
Оборо оставался коленопреклонённым.
— Встань.
Самоубийц, которые отважились бы спорить с Шоё, обычно не находилось. Оборо не стал исключением.
Он выпрямился во весь рост, и Шинске наконец-то смог его рассмотреть. Оборо был одет как для боя — во что-то вроде трико, которые носили ниндзя. На поясе у него висели два коротких меча, а сколько ещё оружия он держал не на виду, можно было только предполагать. Шинске нервно сжал рукоять боккена. Этот парень ему совсем не нравился.
— Так-то лучше, — сказал Шоё. — Присядь, выпей чаю, я специально заварил его для тебя. Давненько мы не виделись, есть о чём поговорить.
Оборо посмотрел на поднос с чаем так, словно не знал, что это такое.
— Я не… — он коротко качнул головой, — я пришёл не для того, чтобы болтать с предателем.
«Предателем?» Шинске затаил дыхание, страшась пропустить хоть слово.
— Печально, — Шоё посмотрел на Оборо с улыбкой. — Я надеялся, что мой чай тебе понравится.
Он взял стакан обеими руками, поднёс ко рту и сделал небольшой глоток, жмурясь от удовольствия, Оборо растерянно за ним наблюдал.
— Господин…
— Шоё. Ёшида Шоё, так меня зовут.
Шоё не изменился в лице, не перестал улыбаться, но температура во дворе ощутимо понизилась.
Оборо молчал долго, как будто хотел возразить, но не решался. Наконец здравый смысл победил.
— Шоё, — повторил он с трудом, словно имя было камнем, застрявшим у него в горле.
— Именно. Простой сельский учитель Ёшида Шоё. Первая группа крови, Рак, люблю бейсбол, онигири и девушек-болельщиц.
Оборо покачал головой.
— Почему? — в его глухом голосе сквозило что-то, похожее на отчаяние. — Почему ты покинул Небеса?
— Хм, — Шоё сделал вид, что размышляет, — видишь ли, я хотел попасть на матч: Тигры снова сошлись в бою с Зайцами, такое нельзя пропустить.
Он весело улыбнулся, и Шинске невольно улыбнулся тоже. Оборо остался мрачен.
— Очередная бессмысленная отговорка. Но я спрашиваю серьёзно.
Шоё пощёлкал пальцами.
— В этом твоя беда, Оборо-кун — ты слишком серьёзен. Развивай чувство юмора, пока молод, иначе рискуешь превратиться в унылого старикашку.
Оборо шутки не принял.
— Они доберутся сюда через три дня, — сказал он сухо. — Если не повезёт — через два.
Шоё отпил чаю.
— Понятно. Спасибо, что предупреждаешь меня… снова. Невзирая на моё ужасное предательство.
Оборо прошёлся взад-вперёд, потом резко остановился и порывисто наклонился к Шоё.
— Я делаю это не ради тебя, я просто не хочу, чтобы всё так закончилось. Всё не должно так закончиться! Сила Небес должна вернуться к Небесам.
— Тише, — по сравнению с взволнованным Оборо Шоё выглядел не просто спокойным — равнодушным. — Ты разбудишь детей.
Оборо выпрямился и оглядел двор, недобро прищурившись.
— И что, — спросил он с нескрываемым презрением, — оно того стоит? Эта жалкая школа и эти мелкие выродки, которым никогда не стать самураями, которые даже не в силах понять тебя и оценить твою истинную силу — ты готов умереть за них?
Шинске словно колотый лёд за ворот высыпали — так зябко ему вдруг стало посреди жаркой летней ночи. Умереть? Шоё грозит смерть?
— Люди умирали и за меньшее, — легко ответил Шоё. — При условии, что я умру, конечно.
Оборо посмотрел на него сверху вниз с таким превосходством, что Шинске захотелось выбить ему все зубы боккеном.
— Ты слишком самоуверенный. От Небес не убежать.
— Глупости. Это от себя нельзя убежать, а от небес всегда можно загородиться зонтиком… или дурацкой шляпой.
На скулах Оборо вздулись желваки.
— Шути, пока можешь, — сказал он после паузы. — Того человека, которого я… уважал, больше нет, ты недостоин моей помощи. В следующий раз, когда вороны придут за тобой, ты останешься с ними один на один. Прощай, Ёшида Шоё.
Он коротко поклонился, сделал шаг назад, потом другой и исчез в темноте, словно растворился в ней. Шоё остался сидеть на энгава.
— Ещё увидимся, Оборо-кун, — ответил он негромко.

Никогда ещё Шинске не чувствовал себя настолько растерянным. Да, они фантазировали о страшных тайнах из прошлого сэнсэя, а Гинтоки любил добавить, что Шоё даже не человек, а ёкай или монстр, но никто на самом деле не верил в это. Никому из них, и Шинске тоже, не приходило в голову, что за Шоё могут охотиться. Что его… могут убить. Шинске не знал, что делать дальше — уйти, разбудить остальных и всё рассказать или притвориться, что ничего не видел и не слышал?
Он сделал глубокий вдох и вышел на энгава.
— Показался всё-таки, — прокомментировал Шоё, не оборачиваясь. — Из тебя не выйдет хорошего шиноби, Шинске-кун.
— Я не шиноби, а самурай.
Шинске подошёл к нему и нерешительно остановился рядом. Помолчал, потом сказал:
— Я всё слышал.
Шоё кивнул, продолжая смотреть перед собой. В свете луны его волосы казались белыми, а кожа полупрозрачной, и сам он выглядел таким усталым и ко всему равнодушным, что у Шинске заболело сердце.
Он хотел задать множество вопросов, потребовать объяснений, но при виде этого тихого и уставшего Шоё забыл обо всём. Единственное, что его по-настоящему сейчас волновало…
— Вы нас теперь бросите, да?
Шоё резко обернулся.
— Что?
Шинске уставился в пол, сгорая от стыда. Как он только умудрился ляпнуть такое? Вопрос, достойный пятилетки. Он же уже взрослый, он самурай, а распустил нюни, как ребёнок.
Шоё вздохнул и похлопал по энгава рядом с собой.
— Присядь. И попробуй чай, пока он не остыл.
Шинске послушно сел.
— Чай, — повторил Шоё мягко, но настойчиво.
Шинске взял стакан и сделал глоток.
— Ну как? Не холодный?
Шинске машинально покачал головой. Будь чай ледяным или обжигающе горячим, он бы сейчас не заметил разницы. Кажется, Шоё это понял, потому что вздохнул снова и погладил его по голове.
Шинске замер. Ладонь Шоё была крепкой и надёжной, от неё как будто распространялись волны тепла, прогоняя страх и тревогу. Шинске немного наклонил голову и блаженно прикрыл глаза, пока ласковые пальцы перебирали его волосы.
— Всем приходится расставаться, так уж устроена жизнь, — сказал Шоё. — Дети уходят из дома, птенцы вылетают из гнезда… Говорят, даже статуя полковника Сандерса однажды покинула постамент. — Судя по голосу, он улыбался. — Нам с вами тоже придётся расстаться, но это случится только, когда вы станете взрослыми сильными людьми, которыми я смогу гордиться. А пока вы даже списать не можете так, чтобы не попасться, мне придётся присматривать за вами.
Шинске на секунду стало стыдно за то, что случилось сегодня в классе, но только на секунду.
— Тот человек сказал, что вас преследуют.
Шоё перестал гладить его по голове.
— А, это… Не стоит беспокойства.
Он убрал руку, и Шинске решился посмотреть на него. Шоё подмигнул.
— Просто отправимся путешествовать. Конечно, жалко бросать здесь всё, зато никаких письменных занятий.
— Он что-то говорил про небеса… — не сдавался Шинске, — и про то, что вы можете умереть. Если вам грозит опасность, только скажите, и я… мы…
Он осёкся. Шоё смотрел на него холодно и отчуждённо, словно не видел, или видел, но не узнавал. Глаза у него потемнели, взгляд застыл.
Шинске сглотнул. Он как будто оказался один на один с незнакомцем.
— Умереть? Я? — повторил Шоё.
Его голос, лишившись мягких смешливых интонаций, тоже звучал незнакомо.
— Шоё… — позвал Шинске. Запнулся и поспешно добавил: — … сэнсэй?
Шоё моргнул и посмотрел на него, и снова стал собой.
— Я не могу умереть, — сказал он весело, — пока не увижу, как Ханшинские Тигры станут чемпионами.
— Тогда вы, наверное, бессмертный, — ворчливо ответил Шинске.
От облегчения его слегка потряхивало, и Шоё, конечно же, заметил.
— Ты замёрз? Скорее выпей чаю, чтобы согреться.
Шинске посмотрел на своё отражение в стакане — оно плыло и двоилось. Всё будет в порядке. С Шоё, с Гинтоки и Кацурой, с ними всеми всё будет в порядке, и никакие Небеса им не страшны.
— Знаете, сэнсэй, — с чувством сказал Шинске, — люди не решаются говорить вам это в лицо, но вы ужасно завариваете чай.

***

Такасуги приходит в себя среди стерильной белизны и тихого писка приборов. От яркого света в глазах темнеет, от слабости тошнит, многочисленные провода и прозрачные трубки опутывают тело словно цепи.
— Очнулся наконец.
Тёмные пятна сливаются в тёмную фигуру — Такасуги щурится, смаргивает слёзы и видит человека рядом с больничной койкой.
Нет, сначала он видит ладонь на своей груди, потом мускулистую руку, обнажённую до плеча, а потом человека, которому эта рука принадлежит. Чёловек одет в чёрное, лицо его скрывает маска тэнгу с изогнутым клювом, тоже чёрная. Светлые у него только волосы — длинные, пшеничного цвета.
— Ну и заставил же ты меня поволноваться…
Интонации у него мягкие и снисходительные, но голос звучит холодно, незнакомо. Ладонь у него твёрдая и горячая, от неё по телу концентрическими кругами расходится тепло.
Такасуги молчит и смотрит, слепо моргая, но что-то внутри него кричит, кричит, кричит от боли. Такасуги сам бы закричал, если бы хватило дыхания.
Человек подносит свободную руку к лицу, берёт маску за край и не спеша снимает — Такасуги остановил бы его, если бы хватило смелости.
— …Шинске-кун, — говорит Шоё-сэнсэй.
Такасуги закрыл бы глаза, если бы хватило сил.
Но он слаб и поэтому смотрит с болезненным вниманием, подмечая детали. Новая причёска добавляет сэнсэю пару-тройку лет, но внешне он почти не изменился. Только взгляд стал другим. Такасуги сказал бы, что у сэнсэя теперь глаза незнакомца, но ему уже приходилось видеть этот взгляд — давным-давно, жаркой летней ночью.
— Сэн… сэй…
Голос звучит хрипло, как воронье карканье. Шоё-сэнсэй кивает и улыбается, и становится невыносимо похож на себя прежнего. Такасуги поднимает руку — тонкую, полупрозрачную, с торчащей из вены иголкой капельницы — дотягивается до ладони сэнсэя и накрывает своей.
— Вы… вернулись?
— Мне пришлось, — отвечает Шоё-сэнсэй. — Вы ещё недостаточно взрослые и сильные, я пока не могу вас бросить.
Такасуги стискивает его руку изо всех сил, переплетает их пальцы — сэнсэй позволяет.
Он живой и тёплый — насколько может быть живым и тёплым тот, чья отрубленная голова когда-то катилась по земле, оставляя за собой кровавый след. Такасуги видел это во сне бессчётное количество раз, каждую ночь на протяжении десяти лет.
В уголке выбитого глаза, под закрытым веком, становится влажно, ресницы намокают, что-то щекотно скользит по щеке.
— У тебя, наверное, много вопросов, — сэнсэй говорит негромко и успокаивающе, как на уроках когда-то. — Я постараюсь всё объяснить.
В его голосе больше нет теплоты, заставлявшей сердце биться быстрее, в нём не слышится смех, заставлявший улыбаться. Человек с таким голосом не может болеть за Ханшинских Тигров, или гордиться плохо заваренным чаем, и он ни за что не смог бы научить умирающего от скуки мальчишку пути самурая, правильному пути.
Такасуги разжимает пальцы, и рука бессильно соскальзывает на койку. Провода звенят, как настоящие цепи.
— Я устал.
— Понимаю.
Такасуги опускает здоровое веко, с наслаждением отрезая себя от слишком яркого света, от слишком яркого лица.
Тёплая тяжесть исчезает с груди.
— Поговорим позднее.
Волос касаются знакомые пальцы, треплют с небрежной лаской. Звук шагов отдаляется, тихо хлопает дверь, Такасуги остаётся один.
Он лежит в тишине, нарушаемой только писком приборов, и плачет. Слёзы вытекают из мёртвого глаза — мёртвые слёзы по мёртвому прошлому.
Наверное, он должен радоваться, ведь все его мечты сбылись. Даже больше — он ведь никогда и мечтать не смел о том, чтобы взять сэнсэя за руку… или назвать его имя.
— Шо-ё, — говорит Такасуги вслух. — Шоё.
Звуки легко срываются с губ, не находя отклика в душе, не вызывая ни печали, ни радости. Такасуги горько улыбается. Он наконец-то может звать Шоё по имени, но это ничего не значит.
Потому что Шоё больше нет.


Название: В его тени
Автор: Naraku-Crow
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: маленькие Джои, Шое, Уцуро
Тема дня: Джен
Рейтинг: G

Название: Impostor
Автор: Naraku-Crow
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Шое, Уцуро
Тема дня: Джен
Рейтинг: PG

@темы: Джен, Нараку, арт/коллаж, фик: авторский, Joui Wars - 2015

Comments

[Читатель ДВ]

Отличный арт с пшеничным полем! Спасибо. Очень попадает в мой личный фанон гаммой и атмосферой)

Имя

статуя полковника Сандерса однажды покинула постамент

о, какая отсылка!

— Ну-ну, тише, — сказал Шоё-сэнсэй, продолжая всматриваться в какую-то одному ему видимую точку над их головами, — не шумите.
Шинске стало не по себе.

— Он что-то говорил про небеса… — не сдавался Шинске, — и про то, что вы можете умереть. Если вам грозит опасность, только скажите, и я… мы…
Он осёкся. Шоё смотрел на него холодно и отчуждённо, словно не видел, или видел, но не узнавал. Глаза у него потемнели, взгляд застыл.
Шинске сглотнул. Он как будто оказался один на один с незнакомцем.
— Умереть? Я? — повторил Шоё.

— Я не могу умереть, — сказал он весело, — пока не увижу, как Ханшинские Тигры станут чемпионами.

Шоедроч! Мне додали фанона, я все

[Naraku-Crow]

Читатель ДВ, спасибо! Рады, что смогли вас порадовать)))
Краун, спасибо за отзыв!

[Seliamar]

Очень приятное, стильное и лаконичное оформление))

Имя

Гинтоки молча кивнул в сторону сэнсэя и подвигал бровями — Шинске понял его без слов.

Очень понравилось, как показана эта внутренняя тень Шоё и благоговение Шинске перед сэнсэем. Отсылки к болельщицкой деятельности Шоё порадовали неимоверно и концовка такая пронзительная. Спасибо за фик, с удовольствием прочитала))

[Naraku-Crow]

Seliamar,

Очень приятное, стильное и лаконичное оформление))

Спасибо!)) Мы передадим нашему оформителю)

Спасибо за фик, с удовольствием прочитала))

Мы рады, что вам понравилась работа

[J.Jey Will]

Имя

Очень здорово написано.
В этом фике Такасуги впервые оказался для меня живым человеком, впервые в душе что-то отозвалось. Респект автору!

[Naraku-Crow]

J.Jey Will, спасибо!

В этом фике Такасуги впервые оказался для меня живым человеком, впервые в душе что-то отозвалось.

Мы рады, что вы немного прониклись этим персонажем в этом фике)))

[Читатель ДВ]

В его тени

Очень зацепило. Даже что сказать-то не знаю... Арт прекрасен.