Автор: команда Sougo Sadistic Fan
Размер: мини, 3 295 слов
Пейринг: Сого Окита/Саката Гинтоки
Тема: романс
Жанр: любовный роман/драма/UST/флафф
Рейтинг: R
Саммари: у Сого проблема, у Гинтоки тоже
Предупреждения: мат
В комнате Гинтоки уютно и бардак. Нужно быть талантливым, чтобы так непринуждённо захламить комнату, в которой кроме футона и зеркала в полный рост ничего нет. У них полчаса — столько времени Шинпачи и Кагура будут ходить по магазинам и гулять с Садахару. Полчаса в неделю — за столько времени платит Сого. Полчаса, с половины второго до двух, каждый четверг — в это время Сого обедает, а Шинпачи и Кагура отправляются за недельным запасом продуктов и бытовой химии. Покупают они всё это на деньги, которые Сого платит Гинтоки.
— Я подозревал, что ты извращенец, — эту заурядную фразу сказал Гинтоки, когда Сого пришёл в Ёрозую и предложил ему нехитрую работу со стабильным заработком.
— Вы ещё больший извращенец, данна, — сказал Сого через три недели. — Тратите все деньги на то, чтобы выкроить для меня полчаса. Вы работаете задаром.
— Не называй это работой, — скривился Гинтоки. — Я оказываю тебе услугу.
— С чего бы?
— Потому что я добрый и помогаю людям, которые нуждаются в помощи.
Сого рассмеялся.
Кимоно Сого купил сам, простое, без крикливых узоров, матово-синее, в пол.
— Зачем такое длинное? — удивился Гинтоки в первый четверг.
— У вас кривые ноги. Не обижайтесь, данна.
— С чего бы, — усмехнулся Гинтоки, но было видно, что его обидело это замечание.
Занятно, Гинтоки вечно жалуется на кудрявость своих волос и не сказать, чтобы он следил за собой, но стоит согласиться, что да, кудрявые волосы — это не круто, или заметить какой-то изъян, как он сразу встаёт на дыбы. Нетипичное для мужчины кокетство. Сого это нравится, его привлекают маленькие слабости сильных людей. У Гинтоки их много, критических кнопок, на которые если как следует нажать, он сломается. Но Сого не собирается его ломать, ему достаточно знать, что он имеет доступ к этим кнопкам. Пока достаточно.
Гинтоки переодевается перед зеркалом — одно из условий договора. Сого сидит на футоне и смотрит; ещё одно условие — не обращать на него внимания и вести себя естественно. В случае с Гинтоки — излучать отвращение.
Первые три четверга Гинтоки отлично справлялся, а потом Сого уловил нарочитость в его взглядах и движениях.
— Вы паршивый актёр, данна, — сказал тогда Сого.
— Я прекрасный актёр, — ответил Гинтоки и глянул на Сого через зеркало.
— Вы сейчас нарушили сразу два условия.
— Чего? Хочешь сказать, я должен игнорировать тебя, даже если ты разговариваешь со мной?
— Не хочу, уже сказал, когда нанимал вас.
— Ой, прекрати уже употреблять эти слова: «работа», «нанимал»... бесит.
— Данна, вы как ребенок, — Сого улыбнулся, но не стал сильнее давить на критическую кнопку: время нельзя поставить на паузу, а они могут сплестись языками надолго.
Гинтоки помолчал, ожидая продолжения, и когда понял, что его не будет, вернулся к началу их перепалки:
— Почему это я плохой актёр?
Его это волновало, так неприкрыто. Нет, он хотел, чтобы Сого знал.
Сого снова улыбнулся и согласился поиграть в капитана Очевидность.
— Вам больше не противно то, чем вы занимаетесь. Но вы продолжаете выполнять моё условие. Быть может, потому что не хотите лишиться дополнительного заработка (хотя, о чём это я, он же у вас единственный), или не можете признаться даже себе, что вам это доставляет удовольствие.
— Вот, вот! — победоносно воскликнул Гинтоки и повернулся к Сого. — Мой актёрский талант настолько велик, что я могу сыграть притворство, которое выглядит фальшиво.
— Да вы просто гениальный аферист, данна!
Они оба рассмеялись, оба — фальшиво.
Гинтоки всегда начинает с одежды, лицо и волосы остаются под занавес — это тоже обязательное условие.
После того разговора он перестал изображать неприязнь, Сого запретил: естественность важнее всего, естественность и искренность.
Ещё до того, как прийти в Ёрозую, Сого был готов к любым отклонениям от задуманного сценария. Он не стремится к ним и не провоцирует, но не будет возражать, если придётся импровизировать.
— Зачем тебе это? — спросил Гинтоки во второй четверг, а Сого подумал: почему не в первый, и пожал плечами:
— Нравится. Так же, как вам сладкое.
— Ну а если серьёзно? Это же... странно? — судя по вопросительной интонации, Гинтоки сомневался, на самом ли деле это странно. Возможно, он подразумевал что-то более грубое, но обычно Гинтоки не стесняется обижать людей, даже близких.
— Детская травма? — впрочем, в тот раз тоже не постеснялся.
— Как вы себе это представляете? — вежливо спросил Сого.
— Нет, спасибо, я не хочу это представлять.
Шёлк, как вода, срывается вниз по рукам, когда Гинтоки засовывает их в просторные рукава. Складки закруглённые, мягкие, ни одного острого угла, если провести пальцем, складка раздвоится, качнувшись словно волны на глади озера.
Сого не дотрагивается до кимоно, но знает, каково оно наощупь, и мурашки бегут по спине и рукам, когда Гинтоки надевает его — на голое тело.
— Ты точно извращенец, — паскудно усмехнулся Гинтоки, услышав очередное условие.
После третьего четверга, вспомнив эту усмешку, Сого подумал, что, возможно, ошибся и Гинтоки действительно прекрасный актёр.
Оби, однотонный и узкий, Гинтоки завязывает поперечным бантом, как на подарочной упаковке. Не очень аккуратно, но Сого не придирается.
В белых таби и простеньких гэта ступни Гинтоки кажутся на пару размеров меньше и, глядя на них, можно легко дорисовать вверх стройные голени, мягкие бёдра, гладкий упругий живот, дородную грудь и плавные круглые плечи.
— А лицо? — спрашивает Гинтоки, уверенно черкнув по веку кисточкой с фиолетовыми тенями.
Сого бросает на него строгий взгляд.
— Данна, вам нельзя со мной разговаривать.
— А, да-да, забыл, — кивает Гинтоки в притворном покаянии. Кисточка уже порхает над вторым веком.
— Лицо вполне сойдёт и ваше, — Сого внимательно следит за реакцией, но Гинтоки безответен, не замечает его присутствия, следуя указаниям как никогда. Что ж, это тоже интересная реакция.
Красный блеск помады, жирный и хищный, слепит глаза будто солнце. Хотя нет, это действительно солнце — врезалось лучом в зеркало. Но Сого нравится мысль о том, что у Гинтоки ослепительные губы. Он неслышно проговаривает её, и слово «губы» касается его собственных губ — и словно губы целуют...
Гинтоки матерится, когда расчёска застревает в строптивых кудрях.
— Нужно расчёсываться каждый день, а не раз в неделю, — беззлобно замечает Сого.
Гинтоки дёргает расчёску, шипит, снова матерится.
— А толку. Они как крючки цепляются друг за друга, хоть расчёсывай, хоть нет.
Он заводит руки назад и пристёгивает шиньон к затылку невидимками, которые держит в зубах. Бросает расчёску на пол и разворачивается. Сого смотрит на часы, слегка отодвинув манжету рубашки, потом смотрит на Гинтоки.
— Вы сегодня быстро. Наловчились уже.
Гинтоки в ответ только приподнимает бровь, и в этом жесте больше гордости, чем было бы в произнесённом вслух «а то!».
Сого встаёт с футона, потягивается, разминает шею и плечи, хрустит пальцами, сомкнув их в замок и вытянув руки перед собой, — Сого предвкушает несколько минут удовольствия, ради которого весь этот цирк. Длинная прелюдия — и быстрая кульминация. Но прелюдия тоже важна и приятна, без неё удовольствие было бы ущербным, без неё Сого не насытился бы одним результатом, как если бы проглотил кусок мяса не разжевав.
Сого обходит Гинтоки по кругу, вдыхает щекотный запах косметики, запутывается взглядом как расчёской в упрямых кудрях, нажимает взглядом на румяную скулу, приподнимает взглядом подбородок, ныряет взглядом за отворот кимоно и гладит — шёлковую ткань, изрезанную шрамами кожу.
Гинтоки ровный и неподвижный, будто стоит на взрывчатке. Дышит спокойно, смотрит мимо — следует указаниям как никогда. А Сого хочет импровизировать.
— Я доплачу, — говорит он быстро и сдёргивает шиньон, обходя Гинтоки сзади.
— Удвою, — касается пальцами губ, ведёт жирный помадный след до мочки уха.
— Сколько захотите, — тянет конец неаккуратного банта.
— Аннулирую, — говорит, когда распахивает кимоно и видит недвусмысленно твёрдый член Гинтоки.
— Но первую зарплату всё-таки оставь, иначе как я избавлюсь от спиногрызов?
Сого тягуче моргает.
— Всё-таки продаётесь, данна?
— Забочусь о детях.
Гинтоки не наклоняет голову, когда Сого подаётся вперёд и вверх, и приходится запутаться пальцами как расчёской в упрямых кудрях, надавить ладонью на затылок, чтобы лизнуть верхнюю губу изнутри, а потом протолкнуть язык между зубами. Помадный вкус и запах марают кожу, шрамы ощущаются даже сквозь жилетку и рубашку, шрамы возбуждают ярче, чем вдавленный в живот член.
Рот у Гинтоки пресный, равнодушный, как и его глаза большую часть времени. Гинтоки пресыщен поцелуями, избалован ими, и язык Сого не впечатляет его. Критическая кнопка Сого вжата до предела.
Сого понимает, что это будет не быстрый разнузданный секс, как он рассчитывал, и даже не соревнование: Гинтоки не намерен ублажать его в ответ, это будет борьба — между Сого и безымянными партнёрами Гинтоки.
Сого закусывает нижнюю губу Гинтоки, фиксирует, опускает руку, спускается пальцами по шрамам, отмечая каждый чётким нажатием, охватывает член, чуть сдавливает, едва уловимым движением оглаживает влажно-скользкую головку, сдавливает сильнее и отпускает — губу и член.
— Полчаса истекли, — говорит Сого, стирая платком помаду с губ, мокрых от дыхания Гинтоки. — Спасибо, данна, это было занятно. — Он достаёт из кармана деньги, вкладывает их в раскрытую ладонь Гинтоки и уходит, не поднимая головы. Фусума съезжаются за спиной под аккомпанемент падающих на пол купюр.
***
Вечерами, когда нет ночных смен, Сого ходит в зал игровых автоматов, в парк аттракционов, в бар, в караоке, на последние сеансы ужастиков, на каток и в другие развлекательные места. Стирает ладони, виртуально гоняясь за преступниками, срывает горло, катаясь на всяких сумасшедших каруселях, напивается и орёт любимые песни, ест попкорн пятилитровыми ведрами и обстреливает им сидящих впереди, выделывает на льду пируэты — короче говоря, очень весело проводит время. Иногда ему составляют компанию Хиджиката или Кондо-сан, и тогда время проводится ещё веселей.
К утру впечатления гаснут, как фонари на улицах города, и прошедший вечер кажется потраченным впустую. Сого охватывает безосновательное раздражение и чувство, что он посещает все эти места для галочки. Надо сходить туда-то и туда-то, вот список, Сого сверяется с ним и вычёркивает пункты с названиями заведений, где уже был. Так, списком, и запоминаются все развлечения. И гадкое послевкусие четверга не проходит ни через день, ни через два, ни через пять дней. Работа не отвлекает, а только досаждает больше прежнего. Работа унылая и однообразная, даже Кацура не всплывает ни в каких делах и переулках. Ответы на просьбы и придирки Хиджикаты тоже унылы и однообразны — без вдохновения, на отъебись.
Сого чувствует себя странно: как будто он не весь ушёл из комнаты Гинтоки.
***
Ветер толкает Сого в грудь, тянет за волосы назад, когда он идёт в Ёрозую.
У входа в бар Отосэ отметает от порога мусор, который нашвырял ветер. Сого хочет сказать ей, что это абсолютно бесполезное занятие, но лишь кивает и молча поднимается на второй этаж.
Время — 13:28, Сого подходит к дверям, заносит руку, чтобы постучать, и слышит лай Садахару и рявканье Кагуры. Сого всё равно стучит, как потом ему подумается, на автомате. Выходит Шинпачи — все в сборе — и смотрит на него со смесью удивления и беспокойства, здоровается, но не спешит впускать внутрь. Двери распахнуты наполовину, как для почтальона, который может вручить письмо и через тонкую щель, но было бы невежливо через неё с ним здороваться. Для желанного гостя двери распахивают полностью и сразу отходят в сторону, чтобы он ни секунды не стоял на пороге.
Гинтоки не сказал своим спиногрызам, что должен прийти Сого, что ждёт его.
Сого становится неприятно, как при просмотре эпизода, в котором симпатичный ему персонаж вдруг начинает вести себя вусмерть глупо, словно его подменили.
— У вашего босса проблемы, — говорит Сого. Он отдаёт себе отчёт в том, что угрожает, а не сообщает плохую новость. Шинпачи тоже понимает это, и беспокойство во взгляде сменяется суровостью.
— В чём дело? — голос звучит уже по-другому, твёрже и взрослее. Сого не может не улыбнуться.
— Ваш босс, — он наклоняется к Шинпачи, чтобы на ухо зловещим шёпотом рассказать о жутком преступлении, которое совершил Гинтоки, но не успевает, потому что Гинтоки выходит в коридор.
— А, ты, — он бросает на Сого пустой взгляд, такой же взгляд он бросает на всё, что навевает на него скуку, например, на грязные полотенца в ванной. — Сейчас вернусь, — это он говорит Шинпачи, на Сого уже не смотрит. Надевает сапоги и выходит, ему хватает места, чтобы не задеть плечом ни Сого, ни дверь.
Шинпачи что-то верещит вслед, Сого не вслушивается, он спускается по лестнице.
— Я с самого начала знал, что это не кончится добром, — говорит Гинтоки, догнав его.
— Вы о чём? — Сого становится противно. Это уже не просто эпизод с подурневшим персонажем, это уже какой-то чудовищный пиздец, разочарование по всем фронтам.
— В прошлый четверг меня спалила старуха. Припёрлась, ведьма, как к себе домой, бля! Хоть бы постучалась, голос подала, ходит же, как шпион, крадётся всё, вот и нарвалась. Я там разукрашенный, в кимоно, и... в общем, зрелище не для её глаз.
— И как вы отмазались?
— Не заставляй меня переживать этот кошмар заново!
Сого поворачивает голову к Гинтоки, тот кривит рот и передёргивает плечами. Нет, симпатичный персонаж не подурнел, просто Сого невнимательно смотрит это кино.
Теперь ветер толкает в спину, тянет за волосы вперёд.
— И что — наши четверги?
«Наши» вылетело изо рта случайно, просто прилипло к четвергам. Сого хочет и не хочет их возобновлять: это будут уже другие четверги, а прошлый ему не понравился.
Гинтоки косится на Сого, его глаз почти не видно из-за пенящихся у лица кудряшек. Гинтоки молчит, и Сого снова чувствует неприязнь: будто он предложил девушке встречаться, а она ломается. По сути, так оно и есть, только сомнения не к лицу Гинтоки, он в них нелеп и неприятен. О существовании этой критической кнопки Сого предпочёл бы не знать. Лучше бы её и вовсе не было, но безупречных людей не существует, с этим приходится мириться.
— Понимаешь, Окита-кун, — наконец снисходит Гинтоки до ответа и обнимает Сого за плечи, — есть проблема.
Сого знакомо это чувство — когда земля под ногами и дерево за спиной вдруг становятся жидкими, как вода. И рука Гинтоки на плечах — тяжёлая и дружеская.
Ветер резко затихает, словно его поймали в сети, и Сого кажется, что они стоят — они стоят, а мимо проносятся вагоны магазинов и кафе.
— Понимаю, данна, понимаю. Ну, счастливо, — Сого распрямляет плечи, и рука Гинтоки соскальзывает с них. — Постарайтесь больше не попадаться. Лучше всего дрочить в ванной, и перед этим обязательно проверьте исправность замка.
Сого засовывает руки в карманы и поворачивает к кафе: он ещё успеет пообедать. На плече — выемка, заполненная пустотой.
Гинтоки окликает его:
— Эй, что значит «счастливо»?! Эй, бессовестная задница, я тебе душу открыл, а ты мне — «ну счастливо»?!
Сого оборачивается, люди, проходящие мимо, тоже.
— Ну, данна, я, как вы выразились, тоже открыл вам душу, мы квиты. А теперь я закрываю её и вам советую, а то и простудить можете.
Всё понарошку: и возмущения Гинтоки на публику, такие в его стиле, и ветреность Сого, такая — в его стиле. Всё, как всегда, и это хорошо. И хорошо — тоже понарошку. Потому что взгляд Гинтоки по-настоящему серьёзный.
Сого понимает, что не понял, поторопился — не поднял головы, не обернулся, договорил и додумал сам, чтобы снова не услышать «меня это не волнует». Сого считал, что с Гинтоки просто, с полуслова — и ошибся.
— Данна, хотите есть? Я угощаю.
Гинтоки всегда хочет есть и никогда не откажется от халявной выпивки. За услуги с ним можно расплачиваться парфе или любым другим лакомством, он не прихотлив, главное, чтобы это лакомство было ему по душе.
Сейчас Сого не расплачивается с Гинтоки, а просто его угощает. Хотя, как посмотреть: возможно, Сого платит Гинтоки за его откровенность.
— Я впадаю в ступор, — невнятно говорит Гинтоки, пытаясь прожевать слишком большой кусок ананаса в шоколаде.
— Хотите сказать, у вас столбняк? — Сого палочками размазывает по дну пиалы грибной соус, а взглядом — шоколад по губам Гинтоки.
— Что-то вроде того.
— Разве вам не должны были в детстве поставить прививку? Кхм. И как часто вы впадаете в ступор?
— Очень редко.
— М-м-м, вот как. Получается, я особенный.
Гинтоки пристально смотрит на свою тарелку, на которой остался последний кусок ананаса, и бормочет, снова невнятно, хотя рот уже не занят:
— Ты здесь ни при чём. У меня просто очень редко бывает секс.
— Вы шутите.
— Тебе смешно?
— Нет, если это правда, мне не смешно. — По правде, Сого неловко. И немного стыдно за то, что он обвинил Гинтоки в ведении бурной половой жизни. — Может быть, вы впадаете в ступор как раз потому, что редко занимаетесь сексом с живыми людьми. — Сого протягивает руку через стол, как в низкопробных мелодрамах, и прочувствованно сжимает ладонь Гинтоки: — Данна, это очень просто лечится. Обещаю, я буду нежен.
— А ты так умеешь? — гадко усмехается Гинтоки, глянув на него исподлобья.
— Теоритически. Нам обоим нужна практика, поможем друг другу?
***
— Да вы просто ленитесь. Хотите, чтобы я тут ползал вокруг вас и облизывал, а вы бы лежали и только получали удовольствие.
— Моя лень слегка преувеличена. Я правда в ступоре.
— Но у вас же стоит член.
— Он тоже в ступоре.
— Знаете, данна, я совсем не так представлял наш первый секс.
— А я вообще не представлял наш первый секс, и что с того?
— Языком молоть у вас получается отлично, может, займёте его более полезным делом, и ступор тогда сразу пройдет?
— Может, для начала разденемся и ляжем в постель?
— Ну, думаю, это будет немного проблематично, если вы хотите именно в таком порядке: до ближайшей постели целый квартал. И хоть это и Кабуки-чо, здесь тоже живут дети.
— Слушай, Окита-кун, хватит, слезай с меня, я подниму свои палочки и надо выбираться отсюда, а то на нас уже другие посетители недобро косятся.
— Откуда вам знать, что они на нас косятся, вы же не видите их лиц.
— Но я чувствую их взгляды! Они прожигают.
Сого несколько раз коротко и крепко целует Гинтоки в губы, а потом вылезает из-под стола. Поправляет форму и катану, невозмутимо оглядывает посетителей, которые, кажется, забыли, что пришли в кафе, а не в кино, и говорит, повысив голос:
— Без паники, я поймал его — вора палочек, который наводил на город страх и ужас последние пару месяцев.
Посетители явно впервые слышат о таинственном воре, но тем не менее, шумно и с облегчением выдыхают в один голос.
— Возвращайтесь к трапезе, больше он вас не побеспокоит.
Сого наклоняется, чтобы с позором вытащить Гинтоки на глаза осуждающей публики.
— Ты что учудил, засранец?! — озлобленно шипит Гинтоки.
— Не сопротивляйтесь, данна, — быстро шепчет Сого. — Я, как блюститель порядка и пример для подражания, не могу себе позволить кувыркаться под столом в общественном месте. Это первое, что пришло в голову, просто послушно вылезайте, я надену на вас наручники и мы по-тихому уберёмся отсюда.
— По-тихому, говоришь? Да ты вмиг разрушил мою репутацию, которую я трепетно создавал годами, задница такая!
— Данна, не смешите, — нежно усмехается Сого, — какая репутация, вы же известный неудачник Кабуки-чо.
— Ты ответишь за это, живодёр мелкий.
— Да, и я хочу поскорее за это ответить, поэтому вылезайте уже, — Сого протягивает руку, и когда Гинтоки хватается за неё, дёргает так, что тот чуть не пробивает макушкой стол.
Наручники смыкаются на запястьях в мгновение ока, Сого и Гинтоки покидают кафе под обстрелом враждебных взглядов, кто-то бросает им вслед обглоданный рыбий хвост. На пороге Гинтоки оборачивается и кричит во всю глотку:
— У меня трое детей, они голодные и больные, вы не имеете права осуждать меня!
— Теперь они вас точно запомнят, — укоризненно говорит Сого, подталкивая Гинтоки, не в спину, а гораздо ниже. — И, кстати, зачем вы соврали, ваша карма и так чернее некуда?
— Вообще-то я преуменьшил: Кагура и Садахару жрут за пятерых — каждый. Я многодетный отец на самом деле.
Они доходят до ближайшего поворота, Гинтоки с головы до ног облеплен осуждающими взглядами. Сого это заводит.
— Снимай скорее. — Гинтоки нетерпеливо трясёт руками, а Сого толкает его к стене и налегает сверху.
— Не хочу.
— Что, очередная эротическая фантазия?
— Да. — Сого прижимается губами к уху Гинтоки. — Вы нравитесь мне в роли преступника.
— Ну, вор палочек — слабоватый преступник, — заторможенно говорит Гинтоки. У него мягкий голос и снова твёрдый член.
— Обещаю, я придумаю для вас идеальное преступление. Закую в кандалы, и вам не придётся двигаться.
@темы: Окита, фик: авторский, Joui Wars - 2013, Романс
-
-
25.11.2013 в 10:31да, Гин-сан создаёт такое впечатление
спасибо за текст, очень понравился, приятно написан и по кинкам погладило)
-
-
25.11.2013 в 18:04-
-
25.11.2013 в 19:35— Он тоже в ступоре.
Я тоже в ступоре, черт возьми!
Мое бедное сердце уже растеклось в предвкушении финала, и хуй мне
-
-
26.11.2013 в 08:09Насчет "оборванного" конца даже не знаю, что сказать
в свое оправдание.-
-
27.11.2013 в 08:50-
-
27.11.2013 в 09:28-
-
27.11.2013 в 11:41-
-
04.12.2013 в 13:38Я требую продолжения банкета!
Спасибо, очень!-
-
04.12.2013 в 15:07