 |  |
Название: Пленники
Автор: Naraku-Crow
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Нобуме/Оборо
Тема: романс
Рейтинг: PG-13
Название: Перья
Автор: Naraku-Crow
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Оборо/Шое
Тема: романс
Рейтинг: PG-13
Название: Пустота
Автор: Naraku-Crow
Бета: Naraku-Crow
Размер: 2357 слов
Пейринг/Персонажи: Уцуро/Оборо
Тема: романс
Тип: слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: PG-13
Саммари: Уцуро спас Оборо, и теперь ему принадлежит и его жизнь, и его тело.
Всё случилось быстро и просто — здоровый аманто пырнул его мечом в грудь, и мальчик упал. Попытался вздохнуть, но лёгкие наполнились его же кровью.
Было очень больно и как-то даже обидно — первый настоящий бой, он хотел забрать с собой как можно больше врагов, напавших на родную деревню. Но его, ребёнка, не воспринимали всерьёз, а когда он попёр в гущу боя, его походя убил первый же встретившийся аманто.
«Не может быть. Я не умру», — подумал мальчик, борясь с подступающим беспамятством. И умер.
***
Воскресать оказалось неприятно. Когда ты крепко спишь после утомительного дня, а кто-то толкает тебя в бок, или теребит за рукав. «Проснись, сынок, не спи за столом» — было почти так, только во много раз противнее.
Так не хотелось покидать уютную темноту, так хорошо было просто лежать, не чувствуя ничего. Но кто-то всё тревожил его, кто-то звал, просил очнуться.
В груди стало жечь, там будто медленно рос огненный шар. Мальчик закашлялся и понял, что во рту всё ещё кровь, только теперь она была не тёплой, а обжигающей, она опаляла так, что мысли путались от боли.
Он попытался подняться, выплюнуть её, но мягкий голос — тот, что призывал его — сказал почти нежно:
— Нет-нет, это нужно проглотить.
Ему крепко зажали рот, и мальчик испугался, что задохнётся и снова умрёт. Но кровь, что была во рту и в горле, вдруг ушла. Ему показалось даже, что она впиталась в тело изнутри — просто дышать в какой-то момент стало свободнее, легче. Тело снова стало послушным, пальцы закололо, как если бы он отлежал руку.
— Подымайся, вот так.
Под спину просунули руку и подняли, помогли сесть. Мальчик прищурился, но перед ним всё плыло. А потом мир снова сделался ясным, и мальчик увидел пепел вокруг, тела умерших в свете догорающего огня. Увидел глаза и улыбку, и серебристые волосы — он подумал даже, что это ангел из сказок, которые рассказывал когда-то их деревне случайно забредший христианский проповедник. Его аманто убили первым, но одна из сказок ожила. И одета сказка была как монах, правда, обычный, не христианский — с широкополой шляпой и посохом.
Мальчик оттолкнул от себя его руку, сплюнул на землю чёрный сгусток и поморщился. Его бы стошнило, не чувствуй он себя так… странно. Тело было словно и его — а словно и чужое. Он чувствовал запах пепла свежего мяса, ощущал тепло от пожарищ и боль в груди, но это всё было как далёкое воспоминание.
Он перевёл взгляд на человека-ангела и увидел глубокую рану на его руке. Вспомнил вкус раскалённого металла во рту.
— Кто ты? Что ты со мной сделал?
Ангел протянул раненую руку и родительским жестом убрал волосы с его лица. Он ничего не ответил, только улыбнулся. Почему-то именно это убедило мальчика в мысли, что лучше бы он оставался мёртвым.
***
— Акун…пунт… что?
— Точки на теле человека. Ткнёшь в определённую — и противник не сможет двинуть рукой, ударишь в другую — парализуешь его.
Уцуро поднял руку. Оборо нахмурился. С его точки зрения, копаться, выискивая на теле врага какую-то точку, было глупо. Бить надо кулаком или сразу мечом, сразу и сильно по голове, или в сердце — чтобы наверняка.
У Нараку ему жилось сытно, но утомительно — постоянные тренировки, а ещё бегай на побегушках у старших. Уцуро досталось за то, что он прихватил из разорённой деревни сопливого мальчишку, но он сказал, что выучит его, что у мальчика большое будущее. И на него махнули рукой — видимо, привыкли к его чудачествам.
У мальчика. У Оборо — такое имя ему дали в Нараку, велев забыть старое. А он и не помнил почти, что было до… до того, как он встретил Уцуро. Оборо как-то пытался расспросить его о том, что случилось той ночью, когда он очнулся со вкусом горячей крови на губах. Уцуро прижал палец к его губам и чуть качнул головой.
— Ты был не сильно ранен, просто оглушён, — сказал он.
Ну конечно. Многое из прошлого стёрлось из памяти Оборо, но противный хруст, с которым меч аманто вошёл в его тело, и боль, и сжавшие горло спазмы — это он помнил слишком хорошо.
Однако, так как людей Уцуро больше не воскрешал — а мертвецов с тех пор Оборо повидал немало — делал он это нечасто. Судя по тому, что его товарищи иногда погибали, а Уцуро не воскрешал их, и его никто не просил — об этой его способности мало кто знал. Если вообще знал кто-то из Нараку.
***
Второй раз это случилось спустя год после того, как Оборо попал в Нараку.
Уцуро отлучился по каким-то делам, и за Оборо принялись всерьёз. Тренировки и задания к тому времени стали ещё более тяжёлыми, и он стал чувствовать, как слабеет. Это было странно — казалось бы, тело должно уже привыкнуть к нагрузкам.
Однако в спарринге против наставника, который никогда не давал ему поблажки, он выдохся окончательно. Пропустил удар по голове и потерял сознание прежде, чем коснулся земли.
— …давай же, открой рот.
Что-то это напоминало, что-то неприятное и… очень личное.
Он открыл глаза и увидел Уцуро, склонившегося над ним с озабоченным выражением лица, он держал на весу руку.
Кроме них, в спальне никого не было. Ну конечно. то слишком для тебя, я говорил им, но они не хотели делать скидку на то, что ты ребёнок. Я чуть не опоздал… Открой же рот, ну.
— Ты?.. — от изумления Оборо не сразу нашёлся что сказать, а потом его захлестнул гнев. — Что ты сделал со мной? Что ты сделал… из меня? Мне теперь нужно пить человеческую кровь?
— Нет, только мою, — спокойно ответил Уцуро.
— А зачем ты тогда не отвечал мне? Зачем говорил, что мне всё показалось?
— Ты должен был привыкнуть.
— Привыкнуть к чему? Что я стал упырём? Или я оживший мертвец?
Уцуро улыбнулся, нежно и снисходительно, и снова стал похож на ангела из сказки покойного проповедника.
— Ты живой человек, ты дышишь, ты чувствуешь.
— Но я помню! Помню, как я умер, — тише добавил Оборо.
Уцуро протянул руку и погладил его по голове, убрал с лица свесившиеся пряди.
— Теперь ты снова жив, и не имеет значения, из-за чего, правда? А теперь открой рот и выпей… — он поднял руку и приготовился полоснуть по ней ножом.
— А ты кто такой? — совсем шёпотом спросил Оборо. — Кто ты такой, Уцуро?
Тёплые брызги попали ему на лицо и на губы, он невольно облизнулся, и внутри рта запекло. Голова закружилась, как от голода, и он послушно раздвинул челюсти, уже зная, что будет дальше.
Дальше была маленькая смерть, потому что тёплая струйка крови внутри его тела превратилась в огненный поток, выжигая всё изнутри. И это — было потрясающе, тепло бежало по венам, разнося жизнь и силу, расправляло его, как пустую перчатку. Как полую изнутри куклу.
Уцуро дождался, когда его перестанет корчить, и ушёл, а Оборо лежал на мокрой от пота постели, тяжело дыша, и думал о том, что он и есть пустая оболочка, внутри которой — его учитель. От этой мысли внизу живота почему-то становилось тепло и приятно.
***
— Мне нужна твоя кровь.
Уцуро словно не слышал его. Он сидел на футоне посреди своей комнаты, положив руки на колени и закрыв глаза, и выглядел так, будто полностью отрешён от этого мира. Может, отдыхал после долгого разговора с Тендошу.
Сейчас он походил на ангела как никогда. Кто знает, почему Оборо так врезалась в память та сказка, что он вспоминал её почти всегда, глядя на Уцуро.
Тот был добрым, куда добрее, чем можно было ожидать от члена карательной организации. А ещё он совсем не изменился с тех пор, как оживил Оборо. И если сначала он воспринимал Уцуро почти как отца, а потом как старшего брата, то сейчас тот казался ровесником. Юным и красивым, пусть и недостижимо далёким.
Оборо подошёл и сел рядом, и осторожно коснулся бледной руки.
— Мне нужна твоя кровь, — повторил он.
На губах Уцуро появилась улыбка. Не открывая глаз, он спросил:
— Неужели ты ослаб?
— Завтра трудная миссия, повстанцы укрепились в деревне так, что легко с ними не справиться. Мне нужно быть уверенным, что я справлюсь.
— Я же говорил тебе — расходуй силу экономно, — Уцуро был в своём духе, при юной внешности вёл себя, как занудный старик. — Используй своё знание акупунктуры, и тебе не придётся применять грубую силу…
— Никогда нельзя предугадать, что нас ждёт там.
— …А ещё я лечил тебя совсем недавно.
— Лечил, — повторил Оборо. В том, что он сосал кровь Уцуро из его ран, всегда было что-то неприличное, может, потому что это их совместная тайна, а может, потому что Оборо касался губами и языком его тела, слизывая капли крови с раны — и это доставляло ему дополнительное удовольствие. Это не было лечением, наоборот, это распаляло всё больше с каждым разом. — Но я же сказал — я не хочу рисковать.
— Будь бережнее со своим телом, Оборо.
— С твоего позволения, я сам решу…
— Нет, не сам, — Уцуро сказал это так легко и спокойно, будто заметил, что солнце вышло из-за тучи. — Я дал тебе жизнь, и она принадлежит мне. Поэтому я говорю…
— Моя жизнь? И моё тело тоже? — против воли, вышло очень двусмысленно, но Уцуро только усмехнулся. И эта его усмешка настолько отличалась от обычной его мягкой улыбки, что Оборо почувствовал, как впервые в жизни теряет голову.
Уцуро широко распахнул удивлённые глаза, когда его толкнули на футон, когда Оборо навалился сверху, прижав его. Но лицо его очень быстро приняло спокойное выражение.
— Я не сказал, что не дам тебе крови, — сказал он.
— А я не сказал, что мне нужна только кровь, — охрипшим голосом ответил Оборо.
Уцуро моргнул растерянно, а потом рассмеялся — и это была именно та реакция, которой боялся и которую ждал Оборо, когда думал о том, чтобы сказать ему о своих желаниях. Смех учителя над глупым несмышлённым учеником, который вдруг сделал ужасную глупость.
Чтобы оборвать его смех, он вцепился зубами в шею. Уцуро охнул и замолчал, а внутри у Оборо стало расти знакомое живительное тепло.
Когда он напился и выпрямился, вытирая губы, то почувствовал страшное смущение. Ужасно, а он-то думал, что не способен на сильные чувства, что они умерли вместе с ним тогда, на пепелище его деревни.
Оборо поднялся, вытирая рот и стараясь не смотреть на Уцуро.
— Ты получил, что хотел? Тогда иди — и береги себя.
Он невольно кинул взгляд — и застыл. Уцуро лежал на футоне, волосы раскинулись вокруг головы, кимоно чуть сползло с плеча и было запачкано бурым. Но смотрел он так же, как и тогда — на мальчика, оживлённого им.
— Почему я? — спросил Оборо, тяжело дыша. — Почему ты тогда оживил меня? Хотел сделать из меня своего слугу? Личного бойца? Или это была просто блажь? Ты ведь мог бы вернуть многих из тех, кто погиб. Но вот он я — один, я работаю на тебя, я служу тебе, потому что поклялся — да я и не смогу без тебя, без твоей крови.
Уцуро поднялся, поправил кимоно. Осторожно коснулся раны на шее, поморщился.
— А ты? — спросил он странным тоном, каким никогда не говорил с Оборо раньше. — Почему ты в Нараку? Аманто убили твою семью, а мы служим Тендошу и помогаем усмирять повстанцев. Из-за нас по всей Японии становится больше таких деревень. Разве тебе хочется, чтобы твою судьбу повторили другие дети. Так почему же ты здесь?
— Я же сказал, — отчеканил Оборо, чувствуя, как ему становится трудно дышать, — сказал, что я не могу без тебя.
Он развернулся и вышел, стараясь не бежать со всех ног.
***
Как раньше тепло растекалось по телу, когда Уцуро делился с ним своей кровью, так сейчас холод сжимал, леденил внутренности. Похожее чувство он испытал, когда узнал, что Уцуро сбежал из Нараку, пропал бесследно.
Ничего не сказал ему… даже не предложил уйти вместе. А может, после той вспышки эмоций, за которую Оборо корил себя много раз, разочаровался в нём? Пожалел, что отдал исцеляющую силу недостойному?
Сам он так ничего и не объяснил за всё то время, что сидел в темнице. Ласково ворковал с девочкой — ученицей самого Оборо, которую он подослал в надежде, что она разговорит Уцуро… Шоё, как он велел себя теперь именовать. Интересовался, как дела у Нараку, и открыто радовался, если повстанцы одерживали победу — а особенно если это были Джои — его бывшие ученики. Шваль, которую он подобрал так же, как Оборо когда-то, и в которых вдохнул свои идеи, как в Оборо когда-то — жизнь.
Холод — это всё, что чувствовал Оборо, глядя на отрубленную голову.
— Их не стоит убивать, — сказал он, когда его просили, что делать с Джои. — Они больше смогут сопротивляться.
Он не мог позволить, чтобы уничтожили тех, в ком осталось немного от Уцуро. Потому что внутри него давно уже было пусто.
***
— Ты совсем расклеился, как я посмотрю.
Оборо ничего не ответил, даже не повернулся на голос — одновременно узнаваемый и незнакомый. В стекле рубки отразился знакомый силуэт, но очень мутный — лица не разглядеть.
— Отвратительно выглядишь, тебя стоит подлечить.
— Не нужно, — сказал Оборо, не оглядываясь.
Сильная рука легла на его плечо, развернула к себе. Взгляд у Уцуро был стеклянный, как у робота. А может, так казалось Оборо, который до сих пор не верил, что существо, способное воскрешать кровью покойников, само воскресло из мёртвых.
— Ну же, — сказал Уцуро, — что за капризы.
— Не нужно, я ещё держусь, — ответил Оборо, глядя исподлобья. Ему и в самом деле было больше не нужно всё это — Нараку, новый Уцуро, новый мир, который они создавали железом и кровью.
Уцуро улыбнулся — и это точно не была улыбка человека-ангела из прошлого.
— Ты спрашивал меня как-то, почему я воскресил тебя? Не ради ли того, чтобы воспитать личного слугу, своего бойца? Да, именно поэтому. И ты помнишь, что я сказал тебе?
— Что моё тело принадлежит вам, — устало ответил Оборо.
— Именно так. А теперь, — Уцуро вдруг толкнул его к металлической стене, прижал, поднёс руку к его губам. — Ну же, открой рот.
Это было словно как в старые времена — а вроде и нет. Совсем ничего общего, но ведь не было больше и мальчика Оборо, не было и Уцуро, который учил его.
— Я верен своему слову. Но почему бы вам не найти новое тело, куда более свежее, — бросил он.
— Потому что в тебе ещё остались силы. Потому что я ещё не выжал тебя до конца, — сейчас улыбка Уцуро стала почти ласковой. Он сам поднёс запястье ко рту, крепко себя укусил и мазанул по губам Оборо, тот дёрнул головой, отворачиваясь. Тогда пальцами другой руки Уцуро цепко ухватил его за подбородок и повернул, и разжал губы.
И Оборо против воли потянулся к ней — к силе, к жизни.
— Вот так, давай, — Уцуро смотрел насмешливо, зло, а потом резко отнял руку, чтобы увидеть, как Оборо тянется губами. — Ну так что, не нужно? Ладно, пей.
Кровь лила по подбородку, за ворот, по груди, кровь напитывала ткань одежды. Кровь дарила краткий миг наслаждения, и всё же не было больше того жара, что растекался по венам.
Оборо пил, стыдясь себя и понимая — это потому, что в нём больше нет прежнего Уцуро, и то, что он пьёт, только разъедает изнутри, увеличивая пустоту.
@темы: Нараку, арт/коллаж, фик: авторский, Joui Wars - 2015, Романс